А идея та стара как мир, как любимый им Рим.
Теодор Моммзен писал в «Истории Рима», что Гай Гракх «первый применил ту тактику, которую применяли впоследствии все основатели монархии: разбивать властвующий слой, опираясь на материальные интересы масс, а затем, установив строгую и целесообразную администрацию взамен существовавшей прежде неурядицы и слабости, узаконить в глазах общества свершившуюся революцию…»
– Я мыслю категориями нации, – говорит Наполеон. – Я привлекаю всех, у кого есть способности и воля идти со мной вместе… со мной будут честные люди, независимо от их политической окраски.
Его офицерство, его рыцари. Присягнувшие, образованные, прошедшие испытания – вот настоящая опора государства! Лучшие из них и есть новая аристократия!
А что такое счастье человечества? Это безмятежная гармония всего и вся, идиллия, сытость и душевный покой? Есть ли оно, такое?
История – это творчество и вдохновение! Разве лучшие из римских императоров – гениальный Юлий Цезарь, блистательный Траян, мудрейший Марк Аврелий не обеспечивали счастье человечества? Разве то состояние общества, когда пахарь может пахать, философ мыслить, творец творить – не есть его счастье? Гораздо хуже, когда они не могут этого делать! Великие социальные патологии приводили к невозможности человеческой жизни, невозможности творчества! И болезнь не может считаться одним из видов здоровья!
Общество творцов, общество людей с умом и сердцем – подлинное царство земное. Оно должно быть царством здравого смысла, царством разума. И в нем незримо присутствует Бог.
Пестуя новую элиту, питая энтузиазм и возбуждая патриотизм наградами Почетного Легиона, Наполеон обращается за пределы Франции.
Он сокрушает Австрию, Пруссию и побеждает царя.
Англия никак не дождется своей очереди. И раз не получилось нанести ей смертельный удар в Египте, не удалось перепрыгнуть через Ла-Манш, он поразит ее в Индии.
– Я ничуть не больший враг радостей жизни, чем всякий другой человек. Я не Дон Кихот, который чувствует потребность в приключениях. Я существо благоразумное, которое делает только то, что считает полезным. Единственная разница между мной и другими государями в том, что они останавливаются перед трудностями, а я люблю преодолевать их, когда для меня ясно, что цель велика, благородна и достойна меня и той нации, которой я правлю, – говорил он Коленкуру.
А какие письма писал он новому другу Александру! Вот выдержки из знаменитого послания от 2-го февраля 1808 года:
«Ваше Величество, прочтите о последних речах в английском парламенте и о его решении вести войну до последней крайности… Только путем крупных, обширных мероприятий можем мы добиться мира и упрочить нашу систему. Увеличьте и усильте, Ваше Величество, вашу армию. Всякую помощь и содействие, какие я только буду в состоянии оказать вам, я окажу от чистого сердца. У меня нет ни малейшего чувства зависти к России, а лишь желание ей славы, благоденствия и увеличения ее территории. Позволите ли вы, Ваше Величество, высказать мнение человеку, который считает своим долгом питать к вам самую нежную и искреннюю преданность? Вашему Величеству необходимо отодвинуть шведов от вашей границы; расширьте ваши границы в ту сторону, насколько вам угодно; я готов всеми моими силами помочь вам в этом.
Армия в 50 000 человек, состоящая из русских, французов и, быть может, даже отчасти и из австрийцев, направленная через Константинополь в Азию, не успеет дойти до Евфрата, как приведет в трепет Англию и заставит ее преклониться пред континентом. Я имею возможность собрать армию в Далмации; вы, Ваше Величество, на Дунае. Через месяц после того, как мы условимся, они могут быть на берегах Босфора. Слух об этом разнесется по Индии, и Англия будет сломлена… Все может быть решено и подписано до 15 марта.
К 1 мая наши войска могут быть в Азии, и к тому времени войска Вашего Величества в Стокгольме. Тогда англичане, угрожаемые в Индии, изгнанные с Леванта, будут раздавлены тяжестью событий, которыми будет пропитана атмосфера. Ваше Величество и я предпочли бы блага мира, мы предпочли бы проводить нашу жизнь среди наших обширных империй, посвящая себя заботам об их возрождении и счастии наших подданных, покровительствуя науками и искусствам и сея повсюду благодетельные учреждения. Этого не хотят всесветные враги. Поневоле приходится стать выше этого. Мудрости и политике присуще следовать велениям судьбы и идти туда, куда ведет нас непреодолимый ход событий».
Наполеон – это воля, направленная на новое созидание. Его правление – эпизод древнеримской истории, невероятным образом перенесенный в новейшее время.
«Нетерпеливый герой» – пожалуй, самое емкое определение этой страстной натуры.
Каир, Москва и Индия
Через одиннадцать лет после провала египетско-индийской авантюры Наполеон предпринял еще один восточный поход.
Когда кампания готовилась, Великий канцлер Империи Камбасерес позволил себе несколько почтительных замечаний о сложностях предприятия.
Монарх обещал воевать осторожно, с оглядкой, и не забираться слишком далеко.
Однако графу Нарбонну он скажет другое: «Этот далекий путь ведет нас в Индию… Вообразите, что Москва взята, Россия повержена, царь усмирен или пал жертвой дворцового заговора, тогда можно основать новый, зависимый от Франции трон. И скажите, разве для великой французской армии и вспомогательных отрядов из Тифлиса не открыт путь к Гангу, разве не достаточно одного туше французской шпаги, чтобы на всей территории Индии рухнула эта пирамида английского меркантилизма?»
И англичане, знавшие об азиатских проектах Наполеона, заключили в 1809-м и, позднее, в 1814-м годах соглашения с Персией, запрещавшие пропуск через иранскую территорию в направлении Индии армий иностранных государств. Причем, персы должны были склонять к аналогичным действиям Хиву, Бухару, Коканд и Кашгар.
Наполеон направлял в Персию ориенталиста Жобера, но вынужден был признать, что «ничего толкового из этого не вышло».
Зато теперь непременно выйдет!
В Торне Наполеон провел смотр Великой армии и окинул ее хозяйским взглядом. Лица солдат сияли, глаза горели. Один артиллерийский начальник приблизился к императору и бодро заявил: «С такими войсками, Государь, вы можете пойти на завоевание Индии!»
Так думают не только командиры. Вот что писал родителям фузилер 6-го гвардейского полка первого батальона четвертой роты: «Сперва мы вступим в Россию, где нам придется немножко подраться, чтобы проложить себе путь дальше. Император, должно быть, уже приехал в Россию, чтобы объявить ему – тамошнему маленькому императору – войну. О! Мы живо разделаем его под белый соус! Если бы мы были одни, и то было бы достаточно. А! Отец, и как же здорово готовятся к войне. Наши старые солдаты говорят, что никогда не видали ничего подобного. И это правда, ибо ведут сильное и огромное войско, но мы не знаем, для России ли оно. Кто говорит, что пойдем в Ост-Индию, кто в Египет; не знаю, кому верить. Мне лично решительно все равно. Я хотел бы, чтобы мы пошли на край света». В другом письме он уточнит: «Мы идем в Ост-Индию; она находится в тысяча трехстах лье от Парижа».
