Современный западный мир впитал в себя опыт прошедших веков, образов и моделей поведения прошлого; он не желает ошибаться и стремится свести затраты на обеспечение своего земного существования к минимуму. В области управления массами людей посредством формирования межнациональной идеологии эта задача проявляется в провозглашении единых, доступных всякому индивиду с предсказуемым поведением целей и устремлений; общих для всех принципов и правил взаимоотношений в социуме. Материальная и духовная сферы существования личности разлагаются на составляющие, претерпевающие унификацию посредством определенной обработки, и в виде типовых стандартных кирпичиков синтезирующиеся затем в новых одинаковых людей и новое универсально и безошибочно управляемое общество.
Унифицируются дошкольное воспитание, среднее и профессиональное образование, взаимоотношения в семье, с работодателями, уровень достатка, свободное времяпрепровождение, интимная сфера, увлечения и интересы, нравственность и религиозность, – все приобретает определенные стандарты, соблюдать которые полагается правильным и приличным, а не соблюдать – подозрительным; открытое же противодействие всеобщему внедрению этих демократических ценностей приравнивается к посягательству на всеобщее благо, заслуживающему и требующему (в общих интересах) безжалостного уничтожения.201
Идея глобализации в наихудшем понимании этого термина может быть определена как инициированная определенными заинтересованными кругами тотальная унификация гражданского мировоззрения, выражающаяся во всеобщем материально-ориентированном прагматично-утилитарном отношении к жизни, пропагандируемом в качестве идеального и безальтернативного образа мышления и поведения.
Отметим особо, что в этом определении ключевое значение имеет характеристика глобалистского мировоззрения как ориентированного на земное существование человека, на потребление материальных благ, приобретение максимального комфорта и бесконфликтности существования. Всепобеждающим свойством идеи глобализации является ее востребованность западным миром, активным и прагматичным в устроении земного бытия и не склонным ко всякого рода абстракции, включая являющуюся кульминацией православного мировосприятия традицию исихазма. Такой подход в полной мере основан на протестантском принципе прославления Бога посредством земного преуспевания и, в свою очередь, на католической концепции, предполагающей возможность спасения ветхого человека посредством его «косметического» исправления.
Опасная игра
Более того, некоторым аспектам глобализационного процесса – например, развитию сети международных негосударственных организаций, претендующей в перспективе стать альтернативой национальных правительств;202 децентрализации и атомизации экономических процессов,203 – прямо или опосредованно, хотелось бы верить, что неумышленно, поспособствовала социальная политика Римо-Католической Церкви, охарактеризованная в предыдущем изложении.204 Историческая подоплека указанных тенденций в развитии социальной политики Рима выглядит вполне очевидной: упоминавшаяся выше ностальгия по «славному Средневековью» должна предрасполагать понтификов к конституировавшим ту эпоху институтам – корпоративной (цеховой) системе структурирования общества и экстерриториальному господству Римского престола, который и являл собою тогда «обладающую действенными средствами власть во всемирном масштабе».
Следует отметить и то, что идея общественного плюрализма, структурирования общества в промежуточных корпорациях сословного и профессионального характера изначально нашла свое выражение в учении Фомы Аквинского. Однако попытка механического перенесения средневековых политических технологий в новейшую историю должна была сыграть и, как представляется, сыграла злую роль для мировой цивилизации. Как и в случае с отстаиванием социальных прав и свобод, католическая доктрина не прокладывала дорогу, а восприняла уже сформировавшийся в западном обществе тренд, который и без поддержки Рима продолжал бы развиваться, однако с такой поддержкой, безусловно, развился быстрее и масштабнее.
Широкое распространение некоммерческих общественных организаций, усвоивших высокую степень автономности и независимости не только от государственных структур, но и от каких-либо здравых и конструктивных институтов, действительно происходило на Западе, однако в рамках их деятельности часто стали опосредоваться не столько идеи общественной справедливости, сколько пресловутый индивидуализм и потребительский подход к жизни, а сам способ позиционирования этих организаций существенно отличался от средневековых образцов. Что же касается необходимости установления авторитетной и эффективной надгосударственной власти, то вместо обессилевших и фактически недееспособных международных организаций такую власть в наше время приобрели транснациональные олигархические корпорации, действующие в системе однополярного мира.
Децентрализация экономики рассматривается в социальном учении Католической Церкви в качестве положительного фактора, расширяющего возможности для применения независимого труда и способствующего росту ответственности, несмотря на то, что для Рима не являются тайной нестабильность и непрозрачность этого сегмента экономики, создающие возможность для несправедливого обращения с людьми, а научно-технический прогресс и глобализация рынков оцениваются католической социальной доктриной как факторы, повышающие конфликтность между трудом и капиталом, подвергающие трудящихся риску эксплуатации со стороны экономических механизмов в результате безудержного стремления к повышению производительности.205
Таким образом, в XX столетии Рим предложил небесспорные политические инициативы, способные наряду с позитивным эффектом активно способствовать дальнейшей секуляризации общества, выразившейся в абсолютизации гражданских свобод, гипертрофированной автономности гражданского общества с одной стороны и, в качестве отличного от ожидавшегося результата следствия, – тотальном давлении государства на жизнь индивида в важнейших сферах.
На определенном этапе Римо-католическая Церковь выбрала активную политкорректную и в чем-то популистскую проповедь вместо того, чтобы если не организовать протест против выявленных неблагоприятных явлений в мировой политике, то уж, по крайней мере, сомкнуть уста, сосредоточившись на призыве к индивидуальному спасению проверенными методами христианского благочестия.
На примере социальных концепций Римо-католичества и Протестантизма (насколько возможно говорить о единой концепции последнего) мы можем наблюдать, что попытки чрезмерно казуистичного присутствия Церкви в социальной сфере часто ведут к результатам, прямо противоположным желаемым, более того, сопровождаются размыванием самой Церкви как высокоспецифичного института и даже утратой ею отдельных элементов основополагающих догматов вероучения. Западные христианские церкви сегодня, по сути, действуют по классическим схемам сетевого маркетинга, пытаясь за счет «агрессивной демпинговой ценовой политики» (популистских трендов своего развития) завоевать популярность в недружелюбной или безразличной среде и осуществить последующую «локализацию на занятом сегменте рынка» (сохранить подобие заметного положения в обществе).206
