Мелкая отчаянно покраснела.
– А… как тогда? – Бровки ее недоуменно вскинулись.
– У тебя есть другие родственники? – уточнил я на всякий случай.
В глаза напротив вернулся испуг. Потом Мелкая, словно через силу, кивнула:
– Бабушка в Ташкенте. Но мы не общались… После того, как мама…
– Не суть, – остановил я ее, – адрес знаешь?
Она на миг прикрыла веки, потом сказала ничего не выражающим ровным голосом:
– Адрес я помню, – и занавесилась челкой.
Я осторожно взял ее за покорную кисть.
– То-о-ом… – Имя царапнуло язык, и я на миг запнулся, а потом продолжил твердо, словно вколачивая каждое слово: – Я. Тебя. Забрал. А вот на время или нет – решать тебе.
Она торопливо вскинула взгляд. В легком сумраке комнаты глаза ее казались невероятно огромными и почти черными. В них что-то мерцало – такое, в чем можно было бы разобраться прямо здесь и сейчас, но вот этого-то мне и не хотелось, поэтому я бодро продолжил:
– Бабушка – это все равно твоя семья. Захочешь – поедешь к ней, не захочешь – не поедешь. Да и о лете надо думать…
– Тогда я ничего не понимаю, – призналась Мелкая, растерянно мигнув.
Это короткое движение век опять ее преобразило: теперь напротив меня сидел обескураженный ребенок.
Я встал, подошел к окну.
– Это потому что мимо тебя прошло одно важное обстоятельство, – начал объяснять расклад, – я это от всех скрываю, только родители в курсе. Кхм… Кузя подозревает, правда… Ты же знаешь, что я шью. Чего не знаешь – кое-что из сшитого потом продаю через комиссионки. Получается очень даже хорошо. Половину денег сдаю в семью, но и мне остается немало. Так что мы просто снимем тебе жилье недалеко от школы. Это будет наша квартира. – Я замолчал, давая ей время оценить решение.
– А… Но… А как же… – забормотала она потрясенно.
– Остальное тоже купим, – отмахнулся я, – еду, одежду. Нам повезло, что вот как раз это – не проблема.
– Я… – Вспыхнув надеждой, она вскочила с дивана и вся подалась мне навстречу. – Мне совсем немного надо! Я научусь и буду помогать тебе шить!
– Ох… – длинно выдохнул я и горько улыбнулся. – Горе ты мое тощее…
Вслушался в себя, взвешивая все в последний раз, – что бы ни случилось, обратной дороги у меня теперь не будет. Подошел и поднял ее, подхватив под коленки – она только тихо ойкнула, – а потом опустился в кресло.
– Давай определимся в самом главном. – И проговорил в ушко, выделяя каждое слово: – Я. Тебя. Усестряю.
Она застыла, не дыша.
Я тихо уточнил:
– Если ты, конечно, не против…
Мелкая извернулась и заглянула мне в глаза. С невероятным облегчением я увидел ответ.
– Да, – кивнул, – привет, сестренка.
Она беззвучно шевельнула губами, потом негромко всхлипнула и обхватила мою шею. Я сидел, прижавшись щекой к ее горячему лбу, поглаживал ей спинку, и моя многострадальная футболка опять мокла, но на лице моем гуляла широченная улыбка – из Мелкой лились слезы очищения. Потом губы мои чуть искривились: «Так вот он какой, подарок на годовщину». Я скосил глаза на тяжелую волну черных волос и тихонько хмыкнул.
– Что? – встревоженно вздрогнув, подняла она зареванные глаза.
– Да так, мысли всякие бродят, не волнуйся, – успокаивающе улыбнулся я и бережно прикоснулся губами к ее лбу. – Так… Теперь давай по порядку. Пока у нас поживешь. С родителями вечером решу, – я замолчал, прокручивая версии, – скажем, что отец у тебя в запой ушел, буянит. На несколько дней этого хватит, а там квартира съемная появится. К тебе подружки домой ходят, звонят?
– Нет. Отчима боятся… А телефона у нас нет.
– Хорошо, – протянул я по слогам. Запустил пятерню в ее волосы, глубоко, до самого затылка, и слегка потянул, пропуская пряди между пальцами. Повторил задумчиво: – Хорошо.
В приглушенно дневном свете ее волосы отливали неярким серебром. Перебирать их было приятно. Они только прикидывались жесткими, на ощупь же были упруги и легко, словно ластясь, скользили между пальцами.
Мелкая замерла, потом прерывисто выдохнула:
– Мне так мама иногда перед сном…
Я притиснул ее к себе посильнее и ткнулся губами куда-то в темя. Так мы на какое-то время и застыли. Мне было сразу и горько, и радостно, и легко – словно я только что взял какой-то очень важный рубеж.
Потом я осторожно потянул ее за подбородок и посмотрел в глаза:
– Тебе будет непросто.
Она с готовностью кивнула:
– Я знаю. Я готова.
– Это хорошо, – усмехнулся я. – Что у тебя по оценкам западает?
Она, видимо, ожидала чего-то другого, но ответила не задумываясь:
– Тройка была по рисованию, на черчении подтянула до четырех. Ну и четыре по физре.
– А остальное? – осторожно уточнил я.
– Отлично. – Теперь улыбнулась и она, пусть только самым краешком губ, но лиха беда начало…
– Вот это да. – Я озабоченно поскреб свободной пятерней в затылке. – Выходит, ты умнее меня.
Она молча вернула голову мне на плечо.
– Это хорошо, – продолжил я, слегка покачиваясь взад-вперед, – потому как на школьную программу надо наложить как минимум плаванье и танцы. И рисование…
Она чуть дернулась.
– Да-да, – понял я, – рисование обязательно. Чтобы ничего у тебя не западало. Будем выращивать разносторонне развитого советского человека. Совершенного.
Мелкая едва слышно хмыкнула и потерлась виском о плечо:
– А чем я могу тебе помочь? Ты сказал, что я тебе нужна.
– О! Конечно, ты будешь мне помогать. Но! – Я отклонился и посмотрел в упор. – Ты мне просто нужна. Не для чего-то. Просто будь рядом.
Она помолчала, потом негромко сказала, вроде как даже и не мне:
– Буду. Обещаю.
Мы затихли, обнявшись. Ранняя весна задумчиво глядела на нас из окна дождливо-серыми глазами, словно что-то решая. Потом нахмурилась дождем, и по стеклу забарабанили крупные капли. Резко, как наказывая, хлестанул по старым тополям ветер. А в моей комнате смешалось два теплых дыхания и воцарился покойный уют.
Тот же день
Ленинград – Москва – Горки-9
Звонок из секретариата Председателя был ожидаем: Жора понимал, что его вот-вот выдернут на доклад в Москву. Вчерашняя вербовка русиста была крупным оперативным успехом, однако подробности в любом случае были «нетелефонным разговором».
Понимал это и многоопытный Блеер, поэтому вчера, сразу после получения первого доклада, они устроили мозговой штурм, пытаясь вписать свежий массив данных в и без того противоречивую картину.
