Сразу, впрочем, ничего не случилось. Мужики заговорили о работе, Синти заварила кофе, сделала первый глоток, все пытаясь расшифровать непонятное поведение коллег, и тут перед внутренним взором встала Она: вся такая золотистая, идеальных пропорций, с нежным горьковатым ароматом и сочным богатым вкусом… Слюна волной затопила рот.
Откуда-то пришло знание, что называется этот овощ repka и что купить его можно на ближайшем рынке.
Синти отставила недопитый кофе и, приняв деловитый вид, торопливой рысцой рванула из кабинета. Выскакивая, услышала за спиной дружные смешки.
– Идиоты, – с мрачным удовлетворением ругалась она вечером в своей квартире, – кретины малолетние…
Только что она сгрызла сразу две репки покрупней и теперь мучилась изжогой и желанием разделаться с еще одним овощем.
Впрочем, решила Синти, удовольствие того стоило. Ничуть не хуже тех крабов с черными трюфелями, что были как-то на дне рождения деда. И продается этот корнеплод буквально по центам за килограмм.
«Идиоты, – повторила она про себя, – да они просто сделали мне подарок. Но – небом клянусь! – я запью его их кровью!»
Впрочем, придумать, как быстро выцедить из мужиков вожделенные пинты, Синти не смогла и перешла к осаде. Сегодняшняя сцена публичной разделки репы была одной из домашних заготовок. «И гляди как, – удивилась она про себя, – пробила совесть, или что там у них вместо нее».
– Синти, – Карл с тяжелым вздохом опустился на стул напротив. – Ты просто не понимаешь.
– Да? Так объясни. – Она метнула в него тщательно отрепетированный взгляд, тяжелый, как ядро из Царь-пушки.
– Девочка, так шутят только со своими. – Он смотрел на нее пристально, чуть склонив голову набок.
Она аж зашипела от злости:
– И что теперь, мне спасибо вам за это сказать?!
Карл встал и, улыбнувшись уголками рта, бросил ей:
– Просто не будь слишком кровожадна в своей мести. Мы же команда. Давай, – он потянул с пальца кольцо, – раскодирую тебя.
– Не, не, не… – Синти яростно замотала головой. – Все! То был последний сеанс моего гипноза.
– Клянусь… – заговорил было Карл торжественным тоном, но девушка прервала его твердым «нет».
– Понравилось, значит, – понимающе ухмыльнулся в усы Фред.
– А с тебя особый спрос. – Синти резко обернулась к нему и хищно сощурилась. – Начальничек…
Резидент вяло отмахнулся:
– Да ладно тебе… Нет, ну правда, виноват. Согласен. Застоялся без дела в кабинете, вот и потянуло на дурь всякую. Я тебе должен, признаю.
Синти опустила глаза и потянулась к отпечаткам. Это надо было обдумать.
– Много осталось? – поинтересовался Карл с сочувствием в голосе.
– Пересматриваю… – процедила девушка.
– Все то же самое?
– Проклятая мода на длинные волосы, – пожаловалась Синти, – четверть ушей мы вообще не увидели!
– Да ладно, – бросил Карл, – будем считать, что тот носит короткую прическу. Ты же увидела его ухо целиком? – И он повернулся к Фреду: – Ну что, может, подведем уже промежуточный итог?
Резидент забросил руки за голову и уставился в потолок.
– Подведем. – Пожевал уголок губы и продолжил: – Итак, все похожие уши жили в последние годы в Ленинграде, никто не переехал. У них вообще мобильность населения низкая… Лучников-китаистов тоже не видно. Синти, ну-ка давай свои выводы.
Девушка мотнула головой, отбрасывая челку набок, и легко – ведь думала об этом не раз – начала излагать:
– Во-первых, мы уверенно классифицировали не больше половины из интересующих нас ушей. Прически – раз. Практиканты не могут вести сплошную съемку – это не замотивировать, два. Приходится снимать много случайных эпизодов, но гарантировать, что там есть все подростки, невозможно. Кто-то мог эти недели болеть, кто-то просто не попал в кадр. Поэтому продолжаем набирать снимки и искать. – Она поморщилась и привычно помассировала глаза.
– Так, – согласился Фред.
– Во-вторых, если оставаться в принятой парадигме «отца и сына»…
– Какие ты слова, оказывается, знаешь! – громко восхитился из своего угла Джордж.
– …То предположение об английской школе вполне логично, – невозмутимо продолжила Синти. – Но не обязательно. Могут быть причины, по которым такой сын ходит в другую школу. Например, у него способности к спорту, музыке или математике. Тогда он может заниматься в специализированных школах иного профиля. Их немного, но они есть, и довольно высокого уровня.
– А это интересно, – оживился Фред, – думала, как достать?
– Да, – сказал Синти, – соревнования, конкурсы, что там у них еще может быть? Надо меня туда подвезти – на уши поглядеть. Возьму фотоаппарат для оперативной съемки… В общем, если увижу, то дело техники.
– Джордж? – Во взгляде резидента прорезался отчетливый интерес.
Оперативник задумчиво почесал небритый кадык.
– Поработаю, – кивнул, – насколько понимаю, у них как раз по весне проводятся итоговые соревнования и олимпиады в масштабах города. Мероприятия открытые…
– Мне только время и место надо, – оживилась Синти, – сделай список, хорошо? Оденем куклу под меня, уйду из машины в отрыв… Вроде Комитет нашего трюка еще не раскусил.
Джордж прикрыл глаза, соглашаясь.
– Дальше. – Фред смотрел на Синти на редкость серьезно.
– Дальше тот переехавший из Москвы мажористый подросток, что мелькал у местных спекулянтов. Надо доработать с ним.
Фред понимающе переглянулся с Карлом.
– Да, мы уже почти готовы. Еще?
– Еще, еще… – забормотала она, растерянно опуская взгляд. – Все! Без новых данных больше никаких возможностей в Ленинграде не вижу.
Резидент разочарованно цыкнул зубом:
– М-да… Вот и я тоже. Парни?
– Согласен, – сказал Карл, – отрабатываем до упора имеющееся и ждем новой активности «Стрелка». Раз начав, он уже не сможет сидеть сложа руки. Эта игра затягивает, по себе знаю.
Суббота 4 марта, вечер
Ленинград, Литейный проспект, Большой дом
Из Москвы приехала обещанная Андроповым группа поддержки – вся сплошь из людей с внимательными, всепонимающими взглядами, – и работа по американской колонии закипела с новой силой. Внешне ничего не изменилось, но теперь сотрудники консульства и русисты, сами того не ведая, продирались на улицах сквозь паутину невесомых взглядов.
– Поведение – это набор кодов, которые можно расшифровать, – пояснил за вечерним чаем москвич-руководитель. – Любой естественный жест – это не только движение тела, но и движение души. Всегда пересчитывает сдачу? Аккуратно раскладывает купюры по номиналу в разные отделы кошелька? Значит, ценит деньги. Засовывает их в задний карман брюк, не утруждая себе пересчетом? Безалаберен. Использовать можно и первое, и второе – нам сгодится все.
