Бросс довольно кивнул, и Карлуччи подумал, что, видимо, не один он сегодня собрался вызвать собеседников на важный разговор.
– Думаю, джентльмены, – веско сказал Бросс, – что, на наше счастье, вопросами тактики и взаимодействия в нашем разведсообществе скоро займется Кейси. Желательно, чтобы мы были к этому заблаговременно готовы, в том числе и по «ленинградскому феномену». Вне зависимости от того, прав я в своих предположениях или нет, эта тема, как ее ни позиционируй, еще долго будет в числе основных. Поэтому надо использовать отведенное нам время с толком, не слишком при этом пока рискуя.
– Кхе… – кашлянул Карлуччи в кулак. – Вообще-то нам обычно не хватает готовности к риску. Нам – в смысле ЦРУ. У меня в руководстве оперативного отдела доминирует элита из Гарварда, Принстона и Йеля, этакие агенты в накрахмаленных воротничках. Это – нервные и чуткие люди, с невысокими творческими способностями. Они очень высоко ценят групповую лояльность и старательно избегают рисков. В итоге ЦРУ раскорячилось в оборонительном раболепстве, а адмирал смотрит президенту в рот и всячески этому потворствует. Однако работа в разведке всегда связана с риском. Я надеюсь, мы сживемся с ним. А избегать мы должны лишь одного – ненужного риска.
– Тайная акция – это как дьявольски сильный наркотик, – сказал задумчиво Бросс, – он хорошо действует, но в больших дозах смертелен. Все операции в большей или меньшей степени зависят от удачи. Слишком много вещей должно лечь точно на свое место. И я за свою практику ни разу не видел разведывательного донесения, ради которого стоило бы рисковать человеческой жизнью.
– Если вы правы в своих предположениях, – покачал головой Карлуччи, – то понимание происходящего в Ленинграде может стоить даже кое-каких потерь. Нам предстоит пройти курс лечения горькой реальностью. Без боли не обойдется. И, кстати говоря, Иган. – Карлуччи сделал значительное лицо и повернулся к Колби. – Возможно, чтобы яснее понимать происходящее, нам стоит поднять кое-что из «фамильных сокровищ». Понимаешь, эти обстоятельства будут всплывать еще не раз, и тогда все это… может вдруг понадобиться.
Лицо Колби вроде не изменилось, но Фрэнк не вчера пришел в аппарат Агентства и уже немало лет знал Билла Игана Колби – знал и до его общения с сенаторами и прокурором Сильбербергом, и после того, как отдельные «мыслители» умудрились обвинить его в работе на КГБ.
Сейчас за стеклами профессорских очков как будто с лязгом пришли в движение и начали захлопываться одна за другой бронированные жалюзи, оставляя на виду настоящие амбразуры.
– Думаю, сейчас стоит поменьше философствовать, – жестко сказал Колби. – Ты имел дело с нашими законниками и с Конгрессом. После этой мясорубки мы стали как большая хорошая собака, которую сбил грузовик. Только и остается, что сказать: да, это была отличная собака, пока не попала под машину. Но времена меняются, карты ложатся иначе. Для такой стратегической операции понадобится иное, непугливое ЦРУ. И иной, уж если на то пошло, Конгресс и Сенат. Действовать масштабно мы будем из-под Кейси: когда Рейган станет президентом, сам Кейси перестанет колебаться, и эпоха Ронни начнется всерьез.
– Фактически, Фрэнк, мы тут, если ты не заметил, некоторым образом сейчас заговором занимаемся, – мягко вклинился Бросс. – Нам, всем нам, надо изменить систему управления разведкой, вывести ее из-под зависимости поехавших на идеологии интеллектуалов.
– Причем, – блеснул линзами Колби, – речь идет не только о леваках. Справа тоже есть ушибленные на голову. Нам предстоит оппонировать – не самому Ронни, конечно, но целой группе его советников. И вот этот «ленинградский феномен» – он интересен и важен не только сам по себе… Мы можем использовать его как рычаг, чтобы развернуть ситуацию в Вашингтоне в свою пользу. Это если ты будешь с нами…
Наступило молчание – все было наконец сказано вслух. Пока он, Фрэнк Карлуччи, собирался вербовать «старичков», они готовились проделать то же самое с ним.
Карлуччи откинулся в кресле и прикрыл глаза. Сегодня утром перед ним, неглупым и успешным вашингтонским мужчиной, стоял один Большой Вопрос: идти дальше за Уайнбергером и Рамсфельдом, опираясь на «Большую Зеленую машину» Армии США, или сделать ставку на Кейси и врастание в команду Ронни, которая уже сейчас выигрывает «Битву на Потомаке». Однако у армейцев он будет только одним из членов команды… Здесь же, в роли главного оперативника ЦРУ, он неизбежно окажется в эпицентре очень важных событий в качестве самостоятельного и влиятельного игрока. А если Джон прав относительно русского прорыва в Большое Будущее…
– Да, я буду с вами, – сказал Фрэнк и, порывисто поднявшись, уточнил: – Джентльмены, вино, виски?
Глава 12
Воскресенье 26 марта 1978 года, полдень
Ленинград, 10-я линия Васильевского острова
Я закончил проверять рисунок графа, подчеркнул ответ и оглядел уже знакомую по предыдущему туру аудиторию. Два десятка девятиклассников пыхтели, почти не ощущая бега минут, и лишь натужный скрип старых, наверное, еще дореволюционных скамеек выдавал царящее напряжение.
Похоже, я опять закончил первым. Взглянул за окно, в безоблачное васильковое небо, и решительно встал. Одернул свитер и, сопровождаемый завистливыми взглядами, зашагал к дежурящему в аудитории члену комиссии. Он проводил меня в соседний класс.
– Соколов, – объявил он, зайдя со мной. – Сергей Евгеньевич, Соколов, как вы просили.
– Садитесь ко мне, – отозвался молодой круглолицый парень и отложил в сторону газету.
Я пересел и протянул листы с решениями. Рукшин, нахмурив брови, углубился в мою писанину, я же откровенно разглядывал свое текущее альтер эго – человека, чье понимание на всякий случай подкачал к сегодняшнему туру. А кого еще брать, как не тренера-энтузиаста, воспитавшего под сотню классных математиков, включая двух филдсовских лауреатов?
– Так… – прокряхтел он, – первая задача…
Я сконцентрировался. Если будут валить, то сейчас. Не случайно же я оказался выделен для проверки председателем комиссии?
– Верно. – Рукшин рассеянно постучал карандашом по ответу. – Решение вы нашли методом четности. А по топологии вы что-нибудь читали?
– Дифференциальная топология, начальный курс, – припомнил я прилавок отдела в «Доме Книги».
– Хорошо, – неожиданно обрадовался он. – Тогда попробуйте найти решение еще и через компоненты связности. Садитесь к окну, подумайте.
– Я вижу три способа решения этой задачи, – начал я сразу, – еще можно пойти через деформацию пути. А если, как вы попросили, через связность, то разбиваем на компоненты, внутри которых можно перемещаться по ребрам нашей треугольной сетки…
Он внимательно выслушал, чуть-чуть погонял по решению и с чувством сказал:
– Отлично.
«Чего-то я не понимаю, – подумал я, глядя на посветлевшего ликом Рукшина, – в чем подвох?»
– Давайте посмотрим вторую…
