— Не нужно… — Она нежно поцеловала его. — Ведь он уже не может причинить мне зла.
И это Коули прекрасно сознавал, но ему нисколько не делалось легче.
— Я хочу спросить тебя… — Он замялся, подыскивая слова.
— Я отвечу. — Она улыбнулась. — Прежней любви давно пришел конец. И тебе это известно. Но страх тоже умер. Если Джереми позвал меня, то мой долг откликнуться…
Глядя на нее, такую тонкую в темно-синем платье и на высоких каблуках, — в последнее время Мэри волшебно переменилась внешне, став еще прекраснее, и дело было тут вовсе не в одежде, — Коули чувствовал настоятельную потребность задать еще один каверзный вопрос. Но не мог на это решиться. По крайней мере, сейчас…
Все летело к чертям, в частности, запланированный на сегодня визит к Алексу и Клэр. Голубки совсем недавно сочетались законным браком. Модель оставила подиум, а нынче вечером обещала гостям некий восхитительный сюрприз. Не нужно было напрягать воображение, чтобы понять, о чем шла речь…
Алекс же то и дело пытал Мэри, когда они погуляют на ее свадьбе. Деликатный Майкл Хадсон, недавно навестивший их, напрямик ни о чем не спрашивал, но на прощание, крепко стиснув руку Коули, сказал:
— Я верю тебе, парень.
— И не ошибаетесь, — ответил тогда Кристофер.
Проводив Мэри до машины, он вернулся в квартиру и уселся в кресло. Сегодня была его очередь забирать Джея из детского сада. Мальчик очень любил уезжать домой на «хаммере», который восхищенные ребятишки облепляли со всех сторон, норовя потрогать каждую клепку… Снайп поначалу беспокоился, но вскоре уже вовсю возился с детьми, приводя в ужас воспитателей. Однако ехать за ребенком было еще рано, и Коули поневоле остался один на один с тягостными мыслями…
Эти три месяца он был счастлив так, как никогда прежде. Возвращаясь с дежурства, ехал не просто домой, а к своей семье. Его встречали на пороге не просто женщина и ребенок, а жена и сын. Может быть, оттого Коули и не делал Мэри официального предложения? Нелепое объяснение, что и говорить. Но стоило ему обнять Мэри, как он уже был не в состоянии ни о чем думать. Однако в остальное время одна и та же навязчивая мысль не давала ему покоя…
Что, если в один прекрасный день он не вернется? За долгие годы работы в полиции он успел свыкнуться с такой возможностью, но теперь беспокойство его день ото дня росло. Друзья подтрунивали над ним, приговаривая, что бесшабашный Коули стал как будто осмотрительнее, чем никогда раньше, мягко говоря, не отличался.
Мэри же, похоже, нисколько не тяготилась подобными мыслями. Или ему так только казалось? Уже много раз он собирался заговорить с нею об этом, и всякий раз чего-то пугался. Чего именно? Этого он и сам не знал…
Как должна чувствовать себя любящая женщина, сознавая, что в любой момент может потерять любимого? Неужели она может демонстрировать столь потрясающее спокойствие, мысленно вопрошал Коули, и тотчас сам себе отвечал: это смотря какая женщина. И на какое-то время успокаивался. Почти успокаивался.
Когда вчера ему официально предложили оставить патрульную службу и ограничиться исполнением обязанностей инструктора рукопашного боя, Коули был взбешен. Неужели до сих пор ему не удавалось успешно совмещать и то, и другое? Однако ему дружески посоветовали не пороть горячку, прозрачно намекая на появление у него семьи…
Что ж, резон в этом был. Надо бы для порядка обсудить это с Мэри, но сегодня будет явно не до подобного разговора. Да и спешить некуда, решил Коули, подзывая пса. Тот явился, неся в зубах поводок. Снайпу не нужны были часы, чтобы определить, что пора на прогулку. На улице Коули поежился — дождь так и не прекратился. Значит, прогулка будет короткой…
Когда из-за поворота вынырнул знакомый «фиат», сердце Коули отчаянно заколотилось. Вот машина затормозила, остановилась… Мэри вышла из нее, направилась к ним… Время словно замедлило ход. И вот Коули уже ничего не видит, кроме ее глаз — глубоких и печальных, но удивительно спокойных.
— Джереми болен СПИДом. Он давно знал об этом… Около полутора лет. — Голос Мэри звучал глухо. — Говорит, что не касался меня с тех самых пор, как узнал…
— А ты… — больше ничего Коули не смог произнести: глаза Мэри полыхнули вдруг таким пламенем, что Снайп, коротко тявкнув, уставился выжидательно на хозяина.
— И ты смеешь спрашивать? Первое, что я сделала, приехав в Нью-Йорк, — прошла самое тщательное медицинское обследование! Думаешь, будь у меня хоть малейшие сомнения, я позволила бы тебе до меня дотронуться?
Лицо Мэри было мокрым — от дождя или от слез? Был единственный способ это выяснить, и Коули обнял ее, прильнув губами к нежной щеке. Она была солона…
— Я кретин. Прости меня! Неужели ты все еще…
— Нет. Я давно его похоронила. — Мэри прерывисто вздохнула и отстранилась от него. — Но, как оказалось, не все человеческое умерло в нем…
Коули ощутил вдруг приступ ярости. Неужели этот живой мертвец — о, теперь он прекрасно понимал загадочные слова учителя! — встанет между ними? А ведь Мэри сейчас мучает жалость к Джереми, это было ясно как божий день.
— Мы не увидимся с ним больше, — продолжала меж тем Мэри, откидывая со лба мокрую прядь. — Этого не нужно ни мне, ни ему. Врачи говорят, что долго он не протянет. Он уже почти мертв. Знаешь, Джереми просил передать тебе…
— Я не желаю слушать! — почти заорал Коули. — Мне не надо ни его советов, ни его благословения! Я сам решу, что мне делать! А вот ты… — Он схватил Мэри за плечи и отчаянно затряс: — Ответь, что ты почувствуешь, если в один прекрасный день я не вернусь домой? Готова ты к этому? Пожалеешь ли меня хотя бы вполовину так же, как этого…
И умолк в ужасе, уставившись на собственные руки. Пальцы впились в хрупкие плечи, словно стальные когти, сминая тонкую темно-синюю ткань. Даже на каблуках Мэри оставалась малышкой — это всегда умиляло его, и теперь он понять не мог, как посмел так грубо с ней обойтись…
Опомнившись, он подхватил ее на руки, не стесняясь редких прохожих, и понес к подъезду. Снайп семенил следом, держа в зубах брошенный хозяином поводок.
Напрочь позабыв о существовании лифта, Коули почти взбежал по лестнице на пятый этаж, распахнул дверь квартиры, усадил Мэри на диван и опустился подле перед ней на колени. Глаза ее были закрыты, лицо бледно.
— Я не знаю, как это вышло… Не пойму, что со мной. — Он уткнулся лбом в ее колени. — Со мной никогда не было ничего подобного… — И почувствовал, как легкие ладони легли на его затылок, а тонкие пальцы запутались в волосах.
— Ты хотел знать, что будет со мной, если тебя не станет? — прозвучал тихий голос. — Это я очень хорошо себе представляю. Я выйду замуж за отличного парня, заведу кучу детей, разбогатею, лето стану проводить где-нибудь на Адриатике…
Не веря своим ушам, Коули поднял голову. Мэри улыбалась, пристально глядя на него. И Коули понял, что сейчас либо захохочет, как безумный, либо…
