Вспомнив о праве первой ночи, с которым мне пришлось столкнуться в Мекленбурге, я поспешил перевести разговор на другую тему.
— Служи мне верно Курт, и ты вернешься в Мекленбург куда богаче своего кузена. И не зови меня больше высочеством, ибо я царь в здешних землях.
— Как скажете, ваше величество, но вы всегда останетесь для нас нашим добрым герцогом Иоганном Альбрехтом Странником, — поклонился мне Курт, — и мы пойдем с вами хоть в преисподнюю!
— Не надо так далеко, парни, сейчас нас ждет Смоленск. Туда идет моя русская армия и артиллерия. Там я заплачу вам ваше жалованье и там мы победим!
* * *
На пути к Смоленску нас ждала Белая крепость. Построенная когда-то смоленскими князьями, за свою историю не раз переходила из рук в руки, разорялась дотла и восстанавливалась заново. Сейчас она представляла собой обычное для Руси деревянное укрепление, бревенчатые клети которого были забиты землей и камнями. Гарнизоном в нем служили две роты наемников, шотландская и ирландская, эскадрон рейтар и две хоругви литовских шляхтичей. В принципе, можно было и обойти эту крепость, двигаясь дальше к Смоленску, но оставлять за спиной вражеский гарнизон не хотелось и я двинул свою маленькую армию на нее, рассчитывая застигнуть врага врасплох. По ходу движения конные разъезды казаков и рейтар захватывали и вели с собой всех встречных обывателей вне зависимости от пола и звания. Подозреваю, что у моих дворян значительно увеличится количество холопов, однако других вариантов сохранить наш поход в тайне нет. Хотя нет, можно действовать как лисовчики, без церемонии отправляя всех встречных в мир иной, но на это я пойти не могу. Мир вокруг и так слишком жесток, к тому же я собираюсь сделать эту землю своей. Не стоит ее разорять. Последний переход мы делали ночью, подкрадываясь к Белой, как волки к добыче. Ночной переход дело непростое и как и следовало ожидать отряд растянулся. Стрельцы с пушками отстали, московские дворяне свернули куда-то не туда, и к Белой я подошел только с драгунами и казаками. Это не говоря уж о пехоте Гротте отставшей минимум на три дня. Штурмовать пусть небольшую, но настоящую крепость с таким войском нечего было и думать и я, решив дождаться остальное войско, приказал свои людям укрыться в лесу.
Погода стояла просто великолепная, лето уже вступило в свои права, и даже ночью было совсем не холодно. Опытные в кочевой и разбойничьей жизни казаки быстро нашли в лесу овраг, где вдали от вражеских глаз и ушей развели костры и занялись приготовлением пищи. Фон Гершов недолго думая приказал своим подчиненным последовать их примеру, а Вельяминов с немногими своими людьми рыскал по окрестностям, собирая бравое воинство. Наблюдением же за противником занимались люди Михальского и ваш покорный слуга, расположившийся на краю леса. Благо у меня для этого была замечательная подзорная труба. Впрочем, во вражеской крепости ничего достойного моего царственного внимания не происходило и я с надеждой оглянулся вокруг, гадая на кого возложить эту нелегкую, но почетную обязанность. Кандидат нашелся только один — верный мой рында Михаил-свет Федорович Романов, каким то чудом не потерявшийся прошедшей ночью, в отличии от своих холопов.
— Миша, иди сюда, — позвал я его, — вот возьми эту трубу и смотри вот так на крепость. Вдруг чего важного заметишь — скажешь мне. Да смотри внимательно, дело важное и доверить я его, сам понимаешь, кому попало не смогу.
Рында схватился за трубу обеими руками и со всем прилежанием занялся наблюдением, а мое величество, тем временем развалившись на попоне, задумалось о вечном. В смысле, дадут ли царю сегодня пожрать. Впрочем, как следует поразмыслить, не получилось, ибо вскоре подошел с докладом Корнилий, сопровождаемый верным Федькой и стал рассказывать об окружающей обстановке. С обстановкой все было нормально, разбредшиеся и отставшие потихоньку подходили и вскоре можно будет начинать атаку.
Пока Михальский мне докладывал, Панин подошел к Мише, с которым они в последнее время почти сдружились. Тот, разумеется, не удержался и похвастал трубой и поручением и через минуту молодые люди разглядывали окрестности по очереди, иногда хихикая при этом. В какой-то момент я обратил внимание на небрежность наблюдателя к службе и решил вмешаться. Трубой в этот момент завладел Панин, а мой юный рында сидел рядом красный как рак. Происходящее настолько меня заинтересовало, что я решительно отобрал подзорную трубу у жильца и посмотрел сам. Как следовало ожидать практичный Федор, завладев трубой, нашел более достойный объект для наблюдения чем караулы в крепости. Подле крепостных стен протекала речка под названием Обша, в водах которой обитательницы крепости стирали в данный момент белье. Причем некоторые из них решив, что погода достаточно жаркая решили искупаться и сами. Вот за этим действом и наблюдали два юных обалдуя, пока их самодержец решил немного расслабиться.
— Ну и чего вы там такого увидели? — Спросил я тоном, не предвещавшим ничего доброго у добрых молодцев.
Мишка покраснел еще больше и, кажется, готов был сквозь землю провалиться от стыда. Федька тоже смутился и, похоже, лихорадочно придумывал, чего бы сбрехать своему царю. Ну, это у тебя вряд ли получится парень!
— Значит ваш государь, можно сказать — голодный и холодный, последнего здоровья не жалея все о делах ратных печется, а вам и горя мало! Все мысли только о блуде и непотребстве греховном, — продолжал я, делая страшные глаза.
Увы, внушение получалось плохо. Ужасно хотелось засмеяться над сконфузившимися мальчишками и, похоже, все кроме моего рынды это чувствовали.
— Нет, ну ладно бы там показали сало или колбасу… — продолжал я, уже откровенно ерничая.
— Не дай бог так оголодать, — фыркнул от смеха Корнилий, и мы все, включая Панина, заржали как стоялые жеребцы.
— Тише вы, дайне мутер, а то в крепости услышат, — махнул я рукой, — а ты куда уставился?
Михальский к которому относились последние слова, отставил отобранную у «наблюдателей» трубу и задумчиво проговорил.
— Там их довольно много.
— Тебе то что, ты перед самым походом женился.
— И они не местные жительницы, — продолжал он не обращая внимания на мои подначки.
— А кто же?
— Я полагаю — маркитантки.
— И что с того?
— Они могут многое знать. Все наши уже собрались и можно наступать, хорошо бы не дать им уйти. Вот что Феденька, ну-ка скидывай свой доспех — пойдешь рыбу ловить.
— Зачем?
— Много будешь знать, скоро состаришься.
Через несколько минут Федька с Мишкой, раздетые до рубах и босиком, шагали к речке с удилищами в руках. Расположившись неподалеку от стирающих маркитанток, они стали усиленно делать вид, что рыбачат и не обращают на женщин ни малейшего внимания. Те, в свою очередь тоже не сильно ими заинтересовались, но купание прекратили. Тем временем по дороге к крепости проскакала казачья полусотня. Подъехав к закрытым воротам, ее командир стал выкликать старшего, дескать, привез некое послание. Пока посылали за старшим, на дороге показались еще казаки и в крепости поднялся переполох. Женщины увидев, что творится неладное, собрались было уходить, но Панин с Романовым показали им спрятанные до поры пистолеты и знаками приказали оставаться на месте. Войска по дороге двигались уже сплошным потоком, а толкущиеся перед воротами казаки, как оказалось, прикрепили к воротам небольшой бочонок с порохом и, подпалив фитиль, бросились в разные стороны. Прогремевший взрыв повредил ворота, заставив покоситься одну из створок, но в целом большого вреда не нанес, а осажденные открыли частый огонь по удирающим со всех ног казакам.
