— Благодарю вас, добрая госпожа, — отвечал ей Фридрих, — у вас красивый дом.
— Спасибо, это терем друга моего брата. Мы тоже недавно переселились в Москву и не успели обзавестись собственным двором.
— Мы постараемся вас не стеснить.
— О, я только рада новым людям, но жена хозяина скоро родит, поэтому постарайтесь ее не беспокоить.
— Конечно, ваша милость.
— Мы пришли, вы переночуете в этой горнице. Если что-нибудь понадобится дайте мне знать.
— Простите, госпожа, — замялась Лизхен, — я не знаю устройства русских домов. Где мне можно помыться?
— Вечером мы будем топить баню, я пришлю за тобой служанку.
— Ой, а это правда, что у вас мужчины моются вместе с женщинами?
— Правда… если это муж и жена, но у тебя ведь нет еще мужа?
— Нет, конечно.
— Вот и хорошо, а чистая рубашка у тебя есть?
— Разумеется.
— Прекрасно, тогда не забудь ее.
День клонился к закату, когда за Лизхен пришла служанка и знаками позвала ее с собой. В жарко натопленной бане было почти темно, поскольку свет пробивался лишь в небольшое окошко под прорубленное почти под потолком и затянутое бычьим пузырем. Вместе с госпожой и ее гостьей мылись еще служанка и две девочки с любопытством разглядывавшие новую знакомую. Юная маркитантка никогда до того не бывала в русской бане и ей все было любопытно. Непривычно большой жар и странный обычай хлестать друг друга веником, привели к тому, что девушка едва не сомлела. Но вовремя заметившая это Алена обдала ее водой из шайки и помогла выйти на воздух. Служанка скоро увела девочек и Лизхен осталась одна с боярышней.
— Тебе нравится русская баня? — Спросила Алена.
— Пожалуй, да, — смущенно улыбнулась маркитантка, — а можно что-нибудь попить?
— Да, вот квас.
— Ой, какой странный напиток, — поморщилась Лизхен.
— А что вы обычно пьете?
— Пиво.
— Хм, — задумалась Алена, — про пиво я не подумала, хотя подожди. Попробуй вот это.
С этими словами боярышня наклонилась и достала откуда-то небольшую сулею и протянула своей новой подружке.
— Что это?
— Пей, тебе понравится.
— Ум, вкусно, — почти простонала маркитантка, — а что это?
— Медовуха, пей еще, она вкусная.
Девушка не заставила себя просить дважды и с блаженной улыбкой снова приложилась к горлышку. Алена немного насмешливо посмотрела на разомлевшую немку и что-то спросила.
— Что? — вернулась к реальности Лизхен, не расслышав, что ее спрашивает боярышня.
— Ты ведь не дочь Фридриха?
— Почему вы так говорите? — попробовала было отрицать маркитантка, но чувствуя себя обессиленной быстро сдалась, — да, вы правы, я сирота.
— А что случилось с твоими родителями?
— Их убили разбойники.
— Прости, я не хотела…
— Ничего, вы ведь не знали.
— А как ты попала к Фридриху?
— Когда это случилось, я убежала и несколько дней пряталась в лесу. Потом меня нашли рейтары, и госпожа Анна взяла меня к себе.
— Кто такая эта госпожа Анна?
— Маркитантка в рейтарском обозе, а господин Фридрих был там возничим.
— И он тебя удочерил?
— Нет, он был, конечно, добр ко мне, но я прислуживала госпоже Анне. Она воспитывала меня и учила всему, что надобно знать маркитантке.
— Зачем?
— Я думаю, она хотела продать меня какому-нибудь знатному и богатому господину. Опытные маркитантки часто так делают.
— И что было потом?
— Когда наш эскадрон перешел на службу к вашему царю, она подарила меня ему.
— Как это, кто пустил ее к царю?
— Оказывается, они были знакомы раньше и когда нас взяли в плен, она предложила меня ему.
— Вас взяли в плен?
— Да, два молодых воина охранявших вашего царя. Одного звали господин Михаэль, а другого… кажется Фёдор, да, Фёдор Панин.
Услышав это, боярышня от неожиданности рассмеялась.
— Федька взял вас в плен? Ой, не могу, Аника-воин, маркитанток в полон взял…
— Да, мы очень испугались, когда они с господином Михаэлем достали пистолеты и направили на нас.
— Но зачем это им было нужно?
— Госпожа Анна — подруга командира эскадрона Карла Гротте. Она уговорила его потом, перейти на вашу сторону и его величество щедро ее наградил.
— За что наградил, за то, что эскадрон перешел, или за тебя?
— Наверное, за то и за другое. Я не знаю, я всего лишь бедная девушка.
— Да, конечно, извини. А скажи мне ты была с…
— С вашим царем? — вдруг пьяно хихикнула Лизхен, — а зачем вы спрашиваете, вы хотели бы быть на моем месте?
— Что! — задохнулась от гнева боярышня, — да как ты смеешь!
Но маркитантка ее не слышала и, потянувшись, попробовала встать, однако ноги ее подкосились и она снова опустилась на лавку.
— Какой коварный русский напиток, — снова хихикнула она, — я совершенно не чувствую ног.
— Ох, горе ты мое, пойдем, помогу тебе до горницы дойти.
Алена перекинула руку Лизы через плечо, чтобы поддержать и лица девушек оказались рядом. Сдув прядь волос с лица, маркитантка взглянула ей в глаза и горячо заговорила.
— Да, ваша милость, я была с ним! Он такой красивый, сильный, ласковый и нежный мужчина, что любая женщина готова на все ради него. И я тоже!
Уложив Лизхен на постель, боярышня бессильно опустилась на лавку, кусая губы. Сердце ее, казалось, готово было выскочить из груди, а щеки покрыла мертвенная бледность. Тяжёлый вздох вырвался из груди девушки, и она готова была дать волю слезам, но вдруг совсем рядом раздался голос Маши.
— Аленушка, а вы по-каковски с Лизой разговаривали? — Девочка стояла рядом с ней, с любопытством разглядывая свою наставницу.
— Ты что здесь делаешь?
— Я от Лукерьи убежала. Ой, ты что плачешь! Она тебя обидела?
— Нет, Машенька, нет. Ничего она меня не обидела, это я сама себе понапридумывала и совсем не плачу.
— А почему у тебя слезы?
— Это так, пройдет.
— Ты не сказала, по-каковски вы с ней говорили?
— По-немецки Машенька.
— А, знаю, так наш Ваня разговаривает с дядей Каролем.
— Ваня?
— Ой, я же обещала ему, что не буду его так на людях называть! Ты меня не выдашь? А то он будет сердиться.
