– Простите, – совсем беспомощно протянул он, опустив голову.
Теленок мокроносый, блин! Нет, ну и как вот с такими? Я ему чуть головенку бестолковую не прострелил, а он: «Я больше не бу-у-у-уду!» Что мне с этим детсадом делать?
– Бог простит, – отмахиваюсь я. – Пошли, коль уж тут, поможешь трофеи собрать.
Ручной пулемет нам самим особо не нужен, так что спокойно отправим его на продажу, как и оба автомата, у гавриков моих «калаши» значительно свежее. Вот прицельчики мы у них для своих нужд позаимствуем, лишними не будут. Они, правда, на батареях, не то что «Триджикон» мой, но уж если эти аники-воины где-то элементами питания разжились, то и мы найдем. Опять же, ведь не год нам в Ебург добираться, возможно, заряда батарей на наш поход вполне хватит.
Испытание под названием «досмотр тела» Иван выдержал с честью. Нет, позеленел, конечно, малость, особенно когда до содержимого карманов и подсумков на разгрузках дело дошло. Даже икнул несколько раз характерно, но завтрак внутри удержал, молодец.
– Теперь одежда и обувь.
– Чего? – не понял меня в первый момент он.
– Шмотье, говорю, с них тоже снимай. Все, что пулями не порвало и кровищей не залило.
– Зачем?
Нет, точно, на полном серьезе не понимает, по глазам вижу, по выражению лица.
– Сына, мать твою! Очнись! Мы больше не на вашей базе, мы даже не в Никольске, чтоб его… Никаких складов у нас за спиной больше нет. Мы сейчас в полной «автономке» и на полном самообеспечении. И шуровать нам в таком режиме черт знает сколько и черт знает куда! Платить за все и всех будет кто? И чем?
Ага, вот теперь, похоже, уяснил, но идея снимать штаны и берцы с покойников ему явно не по нраву. Впрочем, прямо скажу: его мнение меня сейчас вообще не интересует. Ишь, брезгливый какой… Не разувал ты, сынок, налетчиков с Пустошей, что не первый день, а то и не первую неделю по лесам куролесили. Вот где духан был – птицы на лету падали. И то ничего. В ручейке проточной ледяной водичкой и пучками прошлогодней травы отмыл, слегка по дороге просушил на солнышке и вполне нормально продал. А на вырученные, пусть и небольшие, деньги жратвы и патронов себе купил. Первой необходимости предметы в наше время.
Собранное с трупов барахло увязали в крупный кособокий узел, вместо мешка использовав старую плащ-палатку с разлохматившимися краями, выгоревшую на солнце. На ней с комфортом лежал, нас ожидая, ныне покойный Артем Шлык, а когда недоброе почуял, очень удачно скатился, на брезент всего несколько крупных капель крови попало.
– Эй, на полянке! – громко свистнув, прокричал я. – А ну-ка, ноги в руки и бегом к нам. Вечер все ближе, а нам еще топать и топать!
– И куда теперь? – переводя дыхание, спросил прибежавший первым Миша. – Назад, в Мантурово?
– Вот с этим? – Я скептически заломил бровь, кивнув сначала на здоровенный узел барахла в руках Ивана, а потом приподняв и слегка встряхнув в руке «букет» стволов, ремни которых сжимал в кулаке. – Ну-ну, чтоб у нас там еще какие-нибудь кровники объявились, вещички своих родственников или друзей опознавшие?
– Но ведь Селиванов сказал…
– Селиванов высказал мнение руководства ополчения, а не всего населения Мантурово. И только по поводу гражданина Шлыкова. А тут еще двое нарисовались, фиг сотрешь. Так что нечего судьбу дро… – Я вовремя опомнился, бросив короткий взгляд на Яну. – Кхм… испытывать.
– Тогда какие планы? – сделав вид, что ничего не заметила, интересуется та.
– Уходим километров на восемь-десять, находим подходящее местечко, ужинаем, ночуем… А завтра поутру в обход Мантурово двигаемся в сторону Шарьи. Там тракт оживленный, попробуем поймать какую-нибудь попутку. Повезет, так до самого Кирова. Благо заплатить есть чем… Да, и еще…
Обвожу взглядом компанию своих работодателей, вмиг притихшую, явно отреагировавшую на похолодевший тон последней моей фразы.
– Послушайте-ка старого меня. Всем объявляю «минус один зашибись», а тебе, – не выдержав моего тяжелого взгляда, Иван будто в землю врастает, – еще и выговор. Пока – устный. Следующий будет с занесением. Сразу в грудную клетку. Уяснил?
– А нам за что? – ляпнул и, по лицу вижу, тут же об этом пожалел Миша.
– За то, что были рядом, все видели, но товарища от глупого поступка не удержали. Запомните, ребятки: мы тут сами по себе, друг о друге не позаботимся – так и пропадем ни за грош. Короче, еще раз – и больше вообще ни разу. Все ясно?
Вся честная компания понуро согласно мотает гривами.
– Сан Саныч, а сколько вам лет? – интересуется вдруг ни с того ни с сего Янка.
– Много, золотце, старый я уже. Целых сорок три.
– И правда, старый, – на полном серьезе, чуть подумав, высказывается она в пространство, словно ни к кому не обращаясь.
Блин, а вот сейчас обидно было! Я-то просто пошутить хотел… А она шутку явно не поняла. Впрочем, сколько ей? Семнадцать? Да у нее, наверное, мама, а то и отец меня моложе. Для нее я и правда древний мамонт.
– Так, ладно, отставить разговоры на отвлеченные темы. Разбираем трофеи, узел со шмотьем так Иван и тащит, в наказание… И – пошли отсюда. Нам до темноты отсюда километров на десять лучше уйти. Переночуем, а утром к «железке» пойдем в сторону Шарьи, попутный транспорт ловить. Чего попусту ноги стаптывать?
– А как же эти? – удивленно смотрит на меня Иван, кивая в сторону кустов, в которых остались три уже начавших остывать тела.
– И что «эти»? – интересуюсь в ответ я. – Очень хочется три ямы среди корней ножом да голыми руками копать? Лопаты-то нету… Тут зверье и без нас позаботится.
– Как-то неправильно, – с сомнением смотрит на меня ясными васильковыми глазами Яна. – Все-таки люди были…
– Вот кому за них заступаться, да только не тебе, красавица. – Спор надо заканчивать, а потому я просто решаю расставить все точки над «е». – Меня с пацанами они просто пристрелить хотели. А вот тебя – продать. Ты, кстати, как, с мужчиной спала уже?
Ох как глаза сверкнули! Могла бы – дыру б во мне сейчас взглядом прожгла, сквозную, дымящуюся. А вот уши и щеки – покраснели. Похоже, угадал покойный Артем Сергеевич.
– Да какое вам вообще дело?!!!
– Мне – никакого, а вот они были уверены, что если нет, то выручить за тебя можно будет намного больше.
– Скоты, – недобро прищурившись, цедит она сквозь зубы. – А вы, Сан Саныч, дурак… Старый…
Надулась. Похоже, обиделась не на шутку. Вот и пообщались. Ну, хоть пощечину залепить не попыталась или истерику устроить. Молодец девочка, крепкая. Зато вопрос о необходимости погребения «невинно убиенных» как-то сам по себе засох и отвалился. За неактуальностью. А значит, можно двигаться в путь.
Поймать хоть какую-то попутку нам так и не удалось. Платить за возможность посидеть на крестьянской телеге я счел излишним расточительством, немногочисленные водители-одиночки, гнавшие свои машины в сторону Шарьи, подбирать сразу пятерых вооруженных попутчиков не рисковали, а небольшие купеческие караваны, которые подвозом путников слегка подзарабатывали сверх основных своих доходов, нам за два дня пути не встретились. Был, правда, один крупный, но из тех, что не подбирают никого. Военный конвой из Кирова: полдюжины всерьез загруженных трехосных армейских грузовиков в сопровождении пары «бэтээров». Самое забавное, что вот как раз там у меня вполне могли обнаружиться знакомцы по прежним временам. Но останавливать эту колонну, чтобы выяснить, так оно или нет, я даже не попытался. Мало того, что не остановятся, потому как им не положено, так могут еще и короткой очередью излишне назойливого голосующего пешехода отогнать, чтоб под колеса не лез и не мешал движению. Понятно, что с ходу на поражение стрелять не станут, но и под ноги пальнут – неслабый выйдет удар по авторитету.
