Он надел аккуратно скроенный черный костюм с белой рубашкой, которую, правда, не застегнул на все пуговицы, и, слава богу, не нацепил галстук. Обычно лохматые волосы тщательно причесаны и аккуратно разделены на боковой пробор, лицо гладко выбрито, а от блеска черных начищенных туфлей можно было просто ослепнуть.
— Господи Иисусе, Чарли, мы идем венчаться? — спросила я, и он довольно улыбнулся.
— Почти, — ответил, оглядывая меня. — Я так понимаю, туфель у тебя тоже нет, — сказал он, кивая на мои тимберленды.
— Пф, их я не сниму даже ради папы римского, — фыркнула я.
— Ладно, мы еще поговорим об этом, — сказал Чарли, снисходительно улыбнувшись, и, вынув из кармана своей форменной куртки портал, положил за пазуху. — Пойдем, надо еще найти тебе что-то, ради чего ты согласишься на каблуки, — добавил он, и я закатила глаза.
Мы довольно бодрым шагом дошли до ели, и Чарли достал свой портал.
— Для начала в Лондон, мое место недалеко от магазинов, — сказал он, и последовала голубая вспышка.
Мы очутились в маленьком подсобном помещении, в котором стояли пара швабр и ведро. Чарли открыл дверь, и мы вышли в большой и шумный паб абсолютно незамеченными, покинули его, оказавшись на длинной улице с нескончаемыми рядами магазинов, и отправились в первый попавшийся женский бутик. Стройная продавщица в узком черном платье тут же подошла к нам.
— Я могу что-нибудь подсказать вам? — спросила она, вежливо улыбаясь и машинально осматривая меня.
— Да. Нам нужно платье для знакомства с его родней, — сказала я, и девушка, быстро глянув на Чарли, кивнула.
Через несколько минут я уже мерила четвертое черное платье строгого покроя, которое ничем не отличалось от трех предыдущих и дурацки смотрелось с моей обувью. Я отложила их в сторону и вышла из примерочной ни с чем, направившись уверенным шагом в обычный магазин одежды напротив, с яркими ценниками на витринах и обычными вешалками вместо подсвеченных неоном стеклянных полок.
— Энни, ты куда? — удивился Чарли, догнав меня на середине пути.
— В магазин, за платьем, — ответила я.
— Мы идем в ресторан, к моим брату и сестре, — напомнил он.
— Я помню. Чарли, я такая, какая есть. Я не ношу похоронные платья на ужин и не смеюсь из вежливости, когда мне несмешно. И если я им не понравлюсь, то пусть я хотя бы буду собой в этот момент.
— Но почему ты так уверена, что им не понравишься?
— Хм. Внутренний голос, — саркастично ответила я.
— Энн, это важно для меня, — признал Чарли очевидную вещь, и я остановилась, глядя ему в глаза.
— Я знаю. И буду стараться, — пообещала я.
В магазине я быстро нашла, что искала: бордовое короткое платье свободного покроя из легкой ткани, но оно тоже не подходило к моей обуви, и пришлось купить жутко неудобные ботинки на каблуках. Я оплатила покупки и, накрасив в примерочной губы красной помадой, поспешила к Чарли, скучавшему на диванчике. Он посмотрел на меня с легкой улыбкой и ничего не сказал. Мы вернулись в паб и быстро переправились оттуда в просторную гостиную дорого обставленного пентхауса. Нас уже ждала Элизабет.
— Привет, — сказала она, глядя только на Чарли, но я все равно поздоровалась в ответ.
Элизабет была одета как раз в такое платье, что я мерила в том бутике, только кремового цвета — и я поняла, почему Чарли так хотел купить мне одежду именно там, но все же не жалела о своем выборе. Черные волосы Элизабет уложила красивыми крупными локонами, дополнив образ едва заметным макияжем и небольшими бриллиантовыми серьгами. Она всем видом демонстрировала идеальный вкус и сдержанные манеры воспитанной особы, чем смущала и злила меня одновременно.
— Чаю? — спросила она, вставая с дивана и изящно застывая к нам вполоборота.
— Нет уж, спасибо! Неужели у Эди не найдется обычного лимонада? — удивился Чарли и, бросив меня наедине со своей сестрой, уверенно зашагал на кухню, а я все никак не могла выйти из оцепенения и начать вести себя естественнее.
Элизабет снова уселась и молчала, пока Чарли не вернулся в гостиную с бутылкой лимонада и тремя стаканами.
— Кто хочет? — спросил он, и я охотно взяла стакан.
— Ты же знаешь, я не пью газировку, от нее портятся здоровье и фигура, — заметила Элизабет как бы невзначай, и пить лимонад в ее присутствии мне сразу же расхотелось.
— Я так не думаю, — возразил Чарли, разваливаясь на диване со стаканом в руке. — Здоровье и фигура портятся от плохого настроения и отсутствия спорта, — добавил он и сделал большой глоток газировки. — А от лимонада у меня хорошее настроение, а значит, он полезен. По крайней мере, мне, — сделал вывод Чарли, и сестра снисходительно улыбнулась, глядя на него, как на неразумного ребенка.
Наконец послышался щелчок дверного замка, и в гостиную вошел Эдвард в черной байкерской куртке, джинсах и шлемом в руке, и у меня прямо отлегло от сердца при его появлении.
— Привет! Я так рад вас всех видеть! Давно ждете? — спросил он, убирая куртку и шлем в шкаф.
— Минут тридцать, — ответила Элизабет. — Зачем тебе шлем, ты что, до сих пор не продал байк?
— Нет, просто я его в машине надеваю, так ведь безопаснее, — пошутил Эдвард, улыбаясь во все тридцать два.
— Это и правда опасно, — немного обиженно, но все же сдержанно ответила Элизабет.
— Не переживай, сестренка, если я и умру, то скорее из-за сифилиса, чем из-за байка, — заверил Эди.
Я хихикнула, не сдержавшись, и тут же заметила, как дернулась бровь у Элизабет.
— Простите, — вырвалось у меня.
— За что? — удивленно спросил Эди.
— За то, что смеюсь над сифилисом. Это несмешно, — серьезным тоном ответила я и тут же опять захихикала. Парни тоже засмеялись, но Элизабет оставалась серьезной.
— Лизи, может, ну его, этот ресторан, закажем китайскую еду и просто поболтаем у меня на террасе? — спросил Эдвард, и сестра так посмотрела на него, что он тут же добавил: — Ладно! Ты, наверное, полдня собиралась и еще месяц планировала. Я вызову такси.
— Но разве ты не возьмешь свою машину? — удивилась она.
— Нет уж, у меня была сложная неделя, сестренка, и я планировал выпить, — честно признался Эдвард, и Элизабет недовольно приподняла бровь, но ничего не сказала.
— Я сейчас быстренько переоденусь и приду, пять минут, — сказал Эдвард и вышел.
Вернулся он действительно очень быстро — одетый в молодежные серые брюки и зауженную белую рубашку.
— Эдвард, мы идем в приличное место, твои брюки… — начала Элизабет, но Эди улыбнулся и прервал ее на полуслове:
— Лизи, не зуди! Еще ни один ресторан меня не выгнал в этих брюках, они классные!
— Дело не в том, что кто-то тебя выгонит, а в том, как ты будешь выглядеть среди нормально одетых людей в нормальном заведении, — скептично заметила она, и я только могла гадать, что же она подумала о моем наряде. Почему-то нестерпимо захотелось смеяться.
