В следующем году он будет покупать книги с лотков на набережной Сены. Теперь уже не только французскую лирику, но и Маркса, и Кропоткина. Он поймет не все. Скорее даже, очень мало. Французский для него все же не родной язык, а увесистый труд Кропоткина на 749 страницах посвящен концу XVIII века.
Но это не так важно. Пока он только черпает вдохновение. Революция для него в той же степени позиция и идеал, как и метод.
Из дискуссионного клуба вскоре выкристаллизуется новое, тайное объединение. Один из инициаторов — двадцатишестилетний Иенг Сари, впоследствии ставший министром иностранных дел красных кхмеров. Это новое объединение, Le Cercle Marxiste
[7], имеет четкий коммунистический профиль. Кружок разделен на ячейки, несколько человек в каждой. Каждая ячейка самостоятельна и ничего не знает об остальных.
Когда точно Салот Сар примкнул к кружку, никто уже не помнит. Но известно, что его ячейкой руководил студент-математик Ок Сакхун. Еще в нее входил Ху Юн, докторант-экономист, позднее — один из главных интеллектуалов красных кхмеров.
Они уже встретились, почти все, кто 17 апреля 1975 года победоносно войдут в Пномпень.
Очевидным лидером тогда, в самом начале борьбы, был энергичный Иенг Сари. Призывавший товарищей онанировать и не тратить свое время на женщин. Оно пригодится для Борьбы.
26.
СОЦИАЛИЗМ МОЖНО ПОСТРОИТЬ ТОЛЬКО С СОЦИАЛИСТИЧЕСКИМ НАРОДОМ!
27.
Еды мало. Нас довольно много. Но, вместо того чтобы позволить одним объедаться, а другим засыпать голодными, мы делим все поровну. Всем достаются равные порции. Никто не получит больше других. Это справедливо.
Так же мы поступаем с водой. Это справедливо.
Мы все делим поровну. Никому не достается больше, чем другим, всем достается понемногу.
Все общее, как небо, как океаны. Мы должны проследить, чтобы никто не разживался за счет других.
Все общее, как воздух, как плоды деревьев. Это справедливо.
Слишком долго мы не уважали друг друга. Сильные процветали за счет слабых.
Дети богатых наследовали деньги и власть своих родителей.
Дети бедных наследовали долги и невежество своих.
Все общее, но некоторые взяли себе больше, чем им полагается. Чем больше они взяли, тем могущественнее стали.
Если мы хотим справедливости, богатые должны перестать брать больше, чем им полагается. Если мы хотим, чтобы, никто не уснул голодным, мы должны делить нашу скудную пищу — не по принципу «кто сильнее», а поровну. Сильные должны отступить. Слабые — шагнуть вперед. Всеобщее. Это справедливо.
Мы должны перестать думать только о себе и начать делиться. Мы, имущие, должны увидеть тех, у кого ничего нет. Мы, имущие, должны быть внимательнее. Никто не одинок.
Мы должны увидеть тех, у кого ничего нет. Нами должны руководить уважение и чувство справедливости, а не эгоизм и личные потребности. Только когда мы все поделим поровну, никто не уснет голодным.
Мы должны избавиться от собственного эгоизма и построить справедливое будущее. Еды мало, но никто не должен уснуть голодным.
Все общее.
28.
СЕРДЦЕ, ТОВАРИЩ, НЕ КОЛЕНО, КОТОРОЕ МОЖНО СОГНУТЬ ПО СОБСТВЕННОМУ ЖЕЛАНИЮ!
29.
[ИСТОРИЯ, ЕСЛИ УГОДНО]
Кох Сантепхиеп, Остров Мира, — так называл принц Сианук свое маленькое Камбоджийское королевство. Зеленеющий мирный остров в море войны. На востоке Вьетнам сражался с французами, а потом с американцами. На западе все более нестабильной становилась обстановка в Таиланде. На севере Лаос оказался втянут во вьетнамское противостояние. В Индонезии в кровавом военном перевороте погибли сотни тысяч коммунистов.
И через все эти конфликты тянулись мерзлые окопы «холодной войны». Самая страшная угроза повисла в воздухе: если равновесие нарушится в пользу одной из сторон, вторая нажмет на ядерную кнопку.
Но Камбоджа все еще оставалась островом мира. Сидя теплым вечером на берегу Меконга, трудно было представить себе ядерную зиму.
По ту сторону горизонта, как далекие раскаты грома, падали бомбы, а божественный принц оберегал своих чад. Таким его должны были видеть подданные и иностранцы.
Принц Сианук был посажен на камбоджийский трон французскими колонистами в 1941 году. Один из многочисленных потомков знаменитых королей Ангкора. Тогда он был мечтательным девятнадцатилетним юношей, увлекавшимся кино. В своих мемуарах он пишет, как познакомился с женой французского губернатора. При виде его та воскликнула: «Qu’il est mignon, ce petit!»
[8]
В этом и заключалось его предназначение. Ему предстояло стать маленьким миленьким королем, чьим главным достоинством была доверчивость.
Более наивного заблуждения и представить себе нельзя. Французский генерал Де Ланглад позже констатировал, что Сианук, конечно, безумец, но безумец неотразимый.
После нескольких лет отрешенного от мира либертинизма король решил, что должен оставить свой след в истории Камбоджи.
После Второй мировой войны французы ослабили власть над колониями, и Французский Индокитай сосредоточил все свои силы на Вьетнамской войне. Освободительное движение в Камбодже заметно окрепло, хотя и не было единым. Лучше всех были организованы коммунисты.
И тут на сцену вышел король, отнюдь не такой миленький, каким казался раньше.
Это можно назвать присвоением чужих достижений. Когда казалось, что освободительное движение уже побеждает, Сианук неожиданно объявил «королевский крестовый поход». Он объездил всю страну, обещая, что он, и никто другой, сделает Камбоджу независимой. И всего-то за один год.
В ноябре 1953-го французы вынуждены были оставить Камбоджу. Страна обрела независимость. И Сианук стяжал все лавры себе.
Это был его первый гениальный политический ход. Народ поддерживал борьбу за независимость. Борьба за независимость была также главным козырем коммунистов, питавшим их растущую популярность. Крестовый поход Сианука позволил ему снискать восхищение народа, а заодно выбить опору из-под ног коммунистов. Пройдет еще почти двадцать лет, прежде чем они снова станут весомой политической силой.
Однако свободу действий Сианука ограничивала конституция. А это никак не входило в его планы. Поэтому следующим его гениальным ходом было отречение от престола.
Со сцены уходит король.
И появляется принц.
Вновь став принцем, Сианук развязал себе руки. На трон он возвел своего аполитичного отца. При этом Сианук всегда старательно подчеркивал, что он «принц, который был королем», дабы никто не усомнился в его статусе. Никто и не усомнился. Он продолжал жить во дворце, сохранив власть над военными и полицией. Он оставался полубогом, перед которым подданные должны были падать ниц.
