При расследовании обстоятельств его предательства один из видных представителей партии эсеров дал о нем такие показания: «…В глазах правящих сфер партии Азеф вырос в человека незаменимого, провиденциального, который один только и может осуществить террор… отношение руководящих сфер к Азефу носило характер своего рода коллективного гипноза, выросшего на почве той идеи, что террористическая борьба должна быть не только неотъемлемой, но и господствующей отраслью в партийной деятельности»
. Несмотря на доказанность предательства Азефа и на большое число жертв, выданных им и впоследствии повешенных и сосланных, руководители партии эсеров дали ему возможность безнаказанно скрыться.
Разоблаченный Азеф жил и скрывался от мести своих бывших товарищей в Германии. После начала Первой мировой войны он разорился, так как все его средства были вложены в русские ценные бумаги. Чтобы как-то сводить концы с концами, он открыл в Берлине корсетную мастерскую. В июне 1915 года немецкая полиция арестовала его, как бывшего русского секретного агента, и заключила в тюрьму Моабит, откуда он был освобожден только в декабре 1917 года. В тюрьме Азеф заболел и 24 апреля 1918 года умер от почечной недостаточности в берлинской клинике. Он был похоронен в Берлине на Вильмерсдорфском кладбище в безымянной могиле. Захоронение до настоящего времени не сохранилось.
Важным осведомителем и провокатором в среде эсеров был также Николай Юрьевич Татаров (партийный псевдоним Костров) (1877—1906 гг.) — политический деятель, член ЦК партии социалистов-революционеров, агент охранного отделения. Журналист, издатель, переводчик польской литературы на русский язык Татаров участвовал в работе Польской социалистической партии. В 1899 году им была организована группа «Рабочее знамя», в которую вошли видные в дальнейшем революционеры. В феврале 1901 года он был арестован и содержался в Петропавловской крепости. В заключении объявил голодовку и голодал 22 дня. По решению суда был выслан в Восточную Сибирь на 5 лет в Иркутск, где он вступил в партию эсеров. Им была организована типография, которая работала больше года. В Иркутске публиковался под псевдонимом Н.Ю.Т. в «Восточном обозрении», а также печатал свои переводы польских прозаиков в столичных журналах под собственным именем. В конце 1904 года Татаров пошел на контакт с иркутским военным генерал-губернатором графом П.И. Кутайсовым, хорошо знавшим его отца. В обмен на прекращение ссылки, обещанное П.И. Кутайсовым, Татаров согласился стать агентом Департамента полиции и вскоре вернулся в Санкт-Петербург. Он стал одним из важнейших (наряду с Азефом) информаторов о деятельности Боевой организации и партии социалистов-революционеров для Департамента полиции. В марте 1905 года по информации Татарова были арестованы почти все члены Боевой организации по обвинению в подготовке покушения на Д.Ф. Трепова. Боевая организация эсеров как организованная структура перестала существовать. В 1906 году он выдал Н.С. Тютчева.
Руководство партии эсеров получило анонимное письмо, написанное сотрудником Департамента полиции Л.П. Меньшиковым, в котором сообщалось о наличии в руководстве партии двух осведомителей Департамента полиции — Азефа и Татарова. Для расследования была назначена комиссия, которая, проанализировав имеющуюся информацию, сделала вывод о «провокаторской» деятельности Татарова. Основанием для такого заключения послужили его неубедительные объяснения об источниках финансирования издательства революционной литературы, а также его обвинения Азефа в провокаторской деятельности. Поскольку авторитет Азефа после покушения на В.К. Плеве был непререкаем, то эсеры поверили Азефу, которому удалось свалить всю вину на Татарова и добиться его казни. По решению ЦК партии эсеров Татаров на основании подозрений был приговорен к смерти как провокатор и предатель. Приказ на его убийство отдал Борис Савинков, а в качестве палача выступил эсер-боевик Ф.А. Назаров. Татаров был убит 22 марта 1906 года в Варшаве на своей квартире в присутствии родителей, при этом двумя Булями была ранена его мать. Позже осведомительская деятельность Татарова была подтверждена документами охранного отделения, предоставленными Л.П. Меньшиковым. В 1917 году были обнаружены и платежные документы, из которых следует, что с марта 1905 года только за 7—8 месяцев службы в полиции Татаров получил 16 100 руб.
.
Некоторых революционеров полиция привлекала к сотрудничеству буквально в «обмен на жизнь». Так незадолго перед казнью дал согласие на сотрудничество с полицией Иван Федорович Окладский (1859—1925 гг.), рабочий, русский революционер, член партии «Народная воля». Летом 1880 года Окладский участвовал в попытке покушения на императора Александра II под Каменным мостом в Санкт-Петербурге. Арестован 4 июля 1880 года и на процессе 16-ти приговорен к смертной казни. На суде держался достойно, однако, оказавшись в камере смертников, смалодушничал и согласился сотрудничать с Департаментом полиции. В ночь с 3 на 4 ноября 1880 года к Окладскому в камеру Трубецкого бастиона Петропавловской крепости, после оглашения смертного приговора, но до объявления ему о замене смертной казни бессрочной каторгой, явился начальник Петербургского жандармского управления Комаров с целью возможного получения данных о деятельности партии «Народная воля». Окладский сообщил Комарову, что редактором газеты «Народная воля» был Н.А. Морозов, живший с Ольгой Любатович, которая в качестве сестры и под фамилией Сидоренко жила с Окладским в Туле в 1874 году. После объявления о замене смертной казни бессрочной каторгой он был немедленно переведен в Екатерининскую куртину в целях изоляции. Здесь, поддавшись уговорам представителей Департамента полиции, выдал и лично указал две конспиративные квартиры партии «Народная воля», в одной из которых была типография, а в другой хранился динамит. Эти показания послужили причиной ареста Г.М. Фриденсона, А.И. Баранникова, Н.Н. Колодкевича, Н.В. Клеточникова и С.С. Златопольского. 27 февраля 1881 года на основании полученных от Окладского данных был произведен арест Тригони и Желябова. Одновременно он принимал участие в опознании как по фотографиям, так и лично предъявляемых ему террористов — М.Н. Тригони, М.Ф. Фроленко, Н.А. Морозова и других. По предложению департамента полиции Окладского пересаживали в разные камеры Трубецкого бастиона, откуда он перестукивался с сидящими в соседних камерах заключенными. Окладский сообщил охранке и о планируемом взрыве Каменного моста, показав, что динамит для взрыва хранился в четырех резиновых подушках, которые были извлечены из Екатерининского канала. В июне 1881 года бессрочная каторга Окладскому была заменена ссылкой на поселение в Восточную Сибирь, а 15 октября 1882 года — ссылкой на Кавказ. 30 декабря 1882 года он был отправлен на Кавказ. По пути следования в Харькове для опознания ему была показана Вера Фигнер. По прибытии на Кавказ он был зачислен секретным сотрудником в Тифлисское жандармское управление.
В январе 1889 года Окладский был отправлен в Петербург и стал негласным сотрудником департамента полиции с окладом в 150 рублей. Завязав связи с деятелями петербургского подполья, он предал кружок Истоминой, Фейта и Румянцева, за что 11 сентября 1891 года по докладу министра внутренних дел получил полное помилование, с переименованием в Ивана Александровича Петровского и переводом в сословие потомственных почетных граждан. Окладский служил в Департаменте полиции до самой Февральской революции. После революции он работал на заводе «Красная Заря» (Ленинград) в должности механика. Его предательство было раскрыто в 1918 году Н.С. Тютчевым
[9].
