Изучая мифы Древней Греции, мифографы проделали большую работу по сбору противоречивых взглядов, толкований жизни после смерти, бытовавших у древних греков, населявших. Грецию. Роберт Грейвс выделял шесть различных истолкований верований в подземный мир [46, c. 89]. Согласно первой точки зрения, тени умерших живут в могилах, подземных пещерах или глубоких разломах, они могут принимать вид змей, мышей, летучих мышей, но никогда не могут вновь обрести облик человека: «попавшие в Аид оказываются на безрадостных Асфоделевых лугах, где души героев бесцельно бродят среди бесчисленных толп менее знаменитых мертвых, издающих писк словно мыши» [11, XI.539, XI.572, XI.487-491]. По другой версии, души царей-жрецов обитают в зримом облике на островах мертвых. «Души, прошедшие инициацию, избегают пить из Леты (реки забвения), предпочитая пить из реки Памяти, куда сбрасывает тень белый тополь, что дает им определенные преимущества перед остальными» [46, c.87-88]. Греки верили, что белые тополя и осины были посвящены, богине возрождения, Персефоне или Гераклу за его деяния в подземном мире. По третьей точке зрения, тень умершего снова может стать человеком, если она войдет в бобы или рыбу, которые будут съедены их будущими матерями. По четвертому поверью, тени умерших уходят далеко на север, где никогда не светит солнце, и иногда возвращаются в виде оплодотворяющих дождей. По пятой версии, тени уходят далеко на запад: там, где солнце садится в Океан, существует мир духов, похожий на обычный мир. Шестая точка зрения, изложенная в мистических учениях орфиков о жизни загробного мира, повествует о том, что умершие в подземном мире получают наказание в зависимости от того, как они прожили свою земную жизнь.
По верованиям древних греков, бог подземного мира Гадес поднимается на поверхность земли только по делам и когда не может побороть в себе очередное любовное увлечение. Каждый раз Гадес берет с собой подаренный ему циклопами шлем в знак благодарности за согласие освободить их по настоянию Зевса. Этот шлем делает бога подземного мира невидимым [10, XX.61]. Гадес ревниво оберегает свои владения подземного царства от посторонних вторжений. В этом ему помогает его верный страж – трехглавый, а по некоторым утверждениям пятидесятиглавый пес по имени Кербер, или Анубис. В греческом варианте Анубис являлась ливийской богиней смерти Не-фтидой, которая провожает души умерших в подземный мир, а ее сыном считался Кербер, несущий постоянную сторожевую службу на противоположном берегу Стикса, на последнем рубеже, отделяющем мир живых от мира мертвых. Кербер по первому сигналу готов кинуться и сожрать всех, кто нарушит эту границу: живых, которые стремятся проникнуть в царство мертвых, и тени мертвых, если они попытаются сбежать из Аида [10, VIII.368]. И немногим удавалось вернуться из подземного царства живым.
Когда тени умерших спускаются в Аид, они минуют рощу из черных тополей – священных деревьев богини Смерти, на берегу Океана. Для каждого из них благочестивыми родственниками припасена монета, которая, согласно традициям, кладется покойнику под язык, чтобы умерший смог заплатить за свое последнее путешествие скупому перевозчику Харону, который переправит их на пароме через реку Стикс [23, Х.28.1]. Эта река в переводе с греческого означает «ненавистные» – ее воды считались ядовитыми. Если тень умершего окажется без денег, то ей придется коротать время на берегу Стикса в томительном ожидании или бежать от проводника теней Гермеса, чтобы проделать тяжелый длинный путь, и спуститься в подземный мир в другом месте.[1, П.512].
После вынесения приговора тени умерших направляются по одной из трех дорог. Древние греки верили: если жизнь человека была праведная, то его душа после смерти попадает в Элисиум – на счастливую, благословенную землю незаходящего солнца, где нет холода, где не прекращаются игры, музыка и пиры. Кроме того, обитатели Элисиума, если пожелают, могут повторно родиться на земле. Правит этой землей Крон – бог времени. Неподалеку от этой земли находятся Острова Блаженных, куда попадают только те души умерших, которые уже трижды испытали перерождения в двух мирах [8, с.167]. Этот лесистый остров полон диких и прирученных зверей, на нем, по представлениям эллинов, жили тени Елены и Ахилла [23, III.19.11]. Души грешников после смерти прибывали на поля вечных мук, лишений и испытаний. Если жизнь человека не была ни грешной, то душа такого умершего направлялась по дороге, которая вела его на запад, на Асфоделевые луга, к вечной скуке и прозябанию.
Древние греки толковали имя Крона как Choronos-Отец -время», который, по преданиям, сверг своего отца Урана с помощью его оскопления своим неумолимым серпом [9, 133-187, 616-626; 1, I.1.4-5]. Греки изображали Крона вместе с черной вороной, которая считалась вещей птицей и в которую, по поверьям, вселялась душа царя-жреца после принесения его в жертву богам [46, с.25].
Миф о возникновении из капель крови трех эринний, в представлении древних греков, по мнению Р. Грейвса, был ничем иным, как изображением триады женского божества, чьи жрецы во время церемонии приношения в жертву царя, верховного жреца, в надежде обеспечить урожайность нив и садов, носили ужасные маски Горгоны, отпугивая непосвященных. В этой церемонии гениталии царя, вероятно, выбрасывали в море для того, чтобы там водилась рыба [46, там же].
Мстительность эриний, по поверьям, являлась своего рода предупреждением Зевсу не оскоплять Крона. Однако первоначально эринии якобы мстили за нанесенные обиды матерям или тем, кто искал убежище у богини очага.
Древние греки верили в существования трех одетых в белое неразлучных мойр, рожденных в Ночи. Звали их Лехе-сис, Клото и Антропос. Самая младшая по чину была самой ужасной из трех [10, XXIV.49; 9, 217 сл. и 904]. Каждая из мойр являла свою ипостась. Так, Клото была «прядущей» нити жизни, Лехесис – «отмеряющая жребий», а Антропос – та, которую «нельзя избежать или отвратить» [10, IX.411; XXIV.69; XXII.209; XVI.434, 441-443; 11, I.34]. Зевс взвешивал человеческие жизни и сообщал мойрам о своих решениях. И Антропос начинала готовиться отрезать нить жизни, отмеренную Лехе-сис и спряденную на веретене. Одни, правда, верили, что Зевс мог в любое время приостановить работу мойр и спасти по своему желанию жизнь, которая находится на волосок от гибели. Другие полагали, что сам Зевс был подвластен мойрам, поскольку мойры являлись не детьми Зевса, а детьми великой богини Необходимости, Ананке, с которой не спорят даже боги, и которая зовется «Могучая судьба» [7, I.91].
Право решать, судьбы всех смертных дано Тюхе, дочери Зевса. Тюха – это божество, приносящее удачу. Древние философы Греции наделили это божество такими качествами, как «естественный закон», «справедливость», и «стыд». Тюха, – непредсказуемое, непостоянное божество. Одних – она способна осыпать дарами изобилия, других – лишить самого малого. Богиня Тюха могла высказывать и свое щедрое расположение человеку, который начинал хвастаться своими богатствами и при этом забывал воздавать похвалы и жертвоприношения богам и не помогал нуждающимся. На пути такого человека неминуемо вставала богиня Немесида, «неотвратимое возмездие» и заставляла его испытать унижение [7, I.34; III.40; 2, IV.1024-1043].
Немесида была богиней-нимфой, дочерью Океана. Древнегреческие философы сделали ее символом моральной смерти. Неизменными атрибутами управительницы Немесиды были яблоневая ветвь в одной руке и колесо в другой, ее серебряную корону украшали олени, а с пояса свешивалась плеть [7, там же]. Она подчинила своим неминуемым законом воздаяния богиню удачи Тюху, порой расточительную и изменчивую в пристрастиях. По верованиям доэллинистического периода, богиня Немесида преследовала царя-жреца. Когда солнечный круг совершал пол-оборота, царь-жрец, находящийся на вершине власти и величия, оказывался перед лицом смерти. Об этом его извещали олени, которые до этого покоились на короне богини [46, с. 91-92]. В этом действии богиня Немесида много раз изменяла свой облик, чтобы одурачить, запутать царя-жреца и привести его к неминуемой смерти в день солнцестояния. Но когда колесо Немесиды совершало полный оборот, наступала месть убиенного царя-жреца, которая обрушивалась на соперника, захватившего его место. Таким образом, царь-жрец претерпевал каждый раз сезонные трансформации, связанные с преодолением единого непрерывного процесса «Жизни – Смерти»».
