– Надька, ты такая красивая, тебя за этой стойкой никто не видит, иди потанцуй хоть! А то чего наряжалась, зря, что ли?
Давыдова, действительно, на дискотеку старательно наряжалась. Джинсы она себе сшила сама из ткани, которую бабушка купила у спекулянтов ей на день рождения. Джинсы получились отличные, а ткани еще осталось на маленькую жилеточку. Под жилеточку она надела мамин нейлоновый черный свитер. Туфли на толстенной платформе тоже были мамины. Свитер и туфли Давыдова сперла из родительского шкафа заранее. Эти вещи у мамы были выходными, поэтому была вероятность, что их исчезновения на некоторое время она не заметит. Тем более что нейлоновый свитер после стирки сох практически на раз-два. Выручку от дискотеки Давыдова планировала использовать для покупки модных сапог. Ясное дело, чтобы собрать на сапоги, надо было провести три таких мероприятия, не меньше, поэтому Давыдова очень сосредоточенно шевелила мозгами на тему того, каким образом устраивать дискотеку регулярно. И пост свой за стойкой она покидать не хотела, но Шестопалов был прав, торговля все равно стояла.
Когда Давыдова во всем своем великолепии вклинилась в толпу танцующих, к ней тут же подкатили два выдающихся из общей массы субъекта. Один с абсолютно белыми волосами, голубыми глазами и в таком же, как у Нади, свитере, только голубом, второй с черными волосами, зелеными глазами и в зеленом свитере. Длина волос обоих могла соперничать с длиной волос у самой Давыдовой. Парни были высокие, выше Давыдовой в маминых платформах. Ребята чего-то там пытались шутить, но сквозь музыкальный грохот Давыдова все равно ничего не услышала. Поняла только, что одного зовут Стас, а другого Макс. Так в сопровождении этой группы товарищей она и вернулась на свое рабочее место. Ребята балагурили, шутили, выпили фирменной шестопаловской «Кровавой Мэри», а потом предложили после дискотеки проводить Давыдову до дому.
– Ничего не выйдет, спасибо, конечно, – ответила на их предложение Давыдова, – но я тут по делу, и до дому меня вместе с выручкой будет провожать мой подельник – Шестопалов.
При этих ее словах Шестопалов даже вынырнул из-под стойки, открыл было рот, но промолчал.
– Ребят, не обижайтесь, но вы идите развлекайтесь, а мы тут продолжим наши гири пилить. – Давыдовой совершенно не хотелось терять время на пустую болтовню, пусть даже и с такими красавчиками.
– Понимаем, бизнес превыше всего, – сказал зеленоглазый Макс и, подхватив белоголового Стаса, скрылся в толпе танцующих.
Шестопалов не удержался и спросил:
– Нюсь, я, конечно, не возражаю, до дому я тебя провожу, не вопрос, но чего ты таких парней классных отшила? Ты представляешь, какие это люди? Это ж самые настоящие фарцовщики, я их верхним чутьем чую. Макс и Стас – классно. Интересно, как бы ты у них в компании позиционировалась? Надю на иностранный манер не так-то легко переделать! Это вам не Аня какая-нибудь. Аню в Энн переименовать больших мозгов не надо. Остается только Надхен. – Шестопалов мечтательно закатил глаза.
– Во-первых, не называй меня Нюсей. Это мое тайное имя. Ты его знаешь, значит, я тебе доверяю. Понял? Но другим его знать не надо. Во-вторых, фарцовщики – это те, которые пристают к иностранцам со словами «Дяденька, гив ми чувингу, плиз». По-моему, такие здоровенные балбесы на фарцовщиков никак не похожи.
– О! – развеселился Шестопалов. – Чувингу у иностранцев выпрашивают фарцовщики юной смены – пионеры и октябрята. Старшее поколение фарцовщиков подходит к иностранцу, берет его за штаны и спрашивает «Митта макса?», что на финском языке означает «Сколько стоит?».
– Ну да! Это если иностранец по-фински понимает, а если нет? Представь только, когда такие, как эти Макс со Стасом, к человеку подойдут и за штаны схватят! Он сразу с себя эти самые штаны скинет и даст деру с криком «Грабят, убивают!». На своем иностранном языке, конечно!
– Нет, ты не права. Такие ребята подержанными штанами промышлять не будут. Эти как раз соответствуют определению правоохранительных органов – лица, пристающие к иностранцам с целью скупки у них товаров иностранного производства для дальнейшей перепродажи. – По всему выходило, что Шестопалов в отношении уголовного кодекса весьма подкован.
– Выходит, они спекулянты!
– Нет. Спекулянты – это те, которые имеют связи с работниками торговли, покупают у них товар по магазинным ценам, а потом перепродают в тридорога. Ну и, конечно, с работниками торговли делятся. Иначе чего бы они так хорошо жили, и конкурс в торговый институт был бы как в Институт международных отношений?
– Поняла. Это сапоги австрийские я хочу себе купить у спекулянтов, а вот джинсы «Монтана» надо покупать у фарцовщиков. Так?
– Почти. Джинсы можно еще у моряков. Но это все примитивно. А вот фарцовщики – это круто. Опасно, да еще, бывает, они валютой балуются. А это вообще по нашим законам означает расстрел. – Шестопалов опять продемонстрировал свои знания уголовного кодекса.
– С ума сойти. А с чего ты взял, что эти Макс со Стасом фарцовщики? – справедливо поинтересовалась Давыдова. На ее взгляд, эти парни ничем особенным от других не отличались, разве что красотой и размерами.
– Ты посмотри, как они одеты, на них же ничего совкового нет. Уверен, что у них даже трусы не иначе как «Кельвин Кляйн», – с восторгом аргументировал Шестопалов.
– Ну, это мы проверять уж точно не будем! Но признаков для определения деятельности этих типов у тебя откровенно мало. Может, они просто мажоры?
– А это что еще за зверь такой? – Шестопалов явно удивился. Выходит, Давыдова тоже кое-чего знала, чего не знал он.
– Ну, это дети разных товарищей, которые имеют прямой выход на ту самую «чувингу». За границу в командировки ездят и так далее.
– Нет. Те, у кого родители при «чувинге» состоят, мою «Мэри кровавую» в рот не взяли бы. Они знаешь, что пьют? Ликер «Адвокат»! – Теперь Шестопалов демонстрировал уже недюжинные знания о красивой жизни.
– Ага, и мизинец при этом оттопыривают примерно вот так. – Давыдова показала Шестопалову оттопыренный мизинец. – А еще они коньяк «Наполеон» употребляют.
– Никогда б не подумал, что мизинец они оттопыривают, как моя прабабушка, когда чай из блюдечка пьет. У тебя хорошо получается, а вот «Наполеон» они не пьют, это для плебеев. Его в магазине купить можно, хоть и очень дорого – за пятьдесят рублей бутылка. Они не пьют того, что в магазине купить можно. Коньяк они пьют «Хеннеси» или, как его, «Курвуазье», вроде правильно сказал.
– Точно, от слова «курица»! Ты-то откуда знаешь?
– У меня школьный друг Константин в финансовом учится, у них там этих мажоров как грязи. Мы с ним у одного такого в гостях были. Не поверишь! Колбасу сырокопченую каждый день едят на завтрак. Да еще режут ее шматами толщиной в сантиметр! – При этих словах Шестопалов судорожно сглотнул.
– У меня мама к Новому году всегда колбасу такую достает, так потом слюни весь год текут от воспоминаний. – Давыдова мечтательно закатила глаза.
