Парад отступлений логично перерос в «странную войну» 1492–1494 гг., когда переход к Москве многих из относительно самостийных новосильских князей (Белевских, Одоевских, Воротынских) закончился наступлением сильных московских отрядов на принадлежащие уже непосредственно великому князю Литовскому Вязьму, Любутск, Мценск, Мезецк, Мосальск. И главной ударной силой ВКЛ в этой войне стали смоляне. Именно «смоленский воевода князя великого Литовского… пан Юрий Глебович… прииде под грады под Сернееск да Мезеческ с силою многою» и отбил эти господарские городки [ПСРЛ. Т. 28. С. 322–323]. И именно смоляне упорно оборонялись в верховских городках во время большого наступления русских войск:
после второго взятия Мезецка московские воеводы «…изымаша во граде Кривца, околничего смоленского, и иных многих князей, панов литовских и смолнян»;
в Серпейске «изымаша во граде Ивана Феодорова сына Плюскова, смолянина, и иных многих князей, панов, и литвы, и смолян двора великого князя Александра Литовскаго» [ПСРЛ т. 24. С. 210]
Мы видим, что смоленское боярство к концу XV в. выступало как сила, вполне лояльная ВКЛ, как главный защитник интересов государства на его восточных границах. Приближалось время испытаний для города в целом: война 1500–1503 гг. была, по сути дела, растянувшейся на несколько лет военной катастрофой Великого княжества Литовского. И после падения Торопца, Белой, Мосальска, Брянска, Стародуба, Трубчевска, Новгород-Северского, Путивля, Любеча, Гомеля, Чернигова Смоленск превратился в главную крепость ВКЛ на Востоке и точку приложения всех основных военных усилий формирующейся России. Александр, великий князь Литовский и король Польский, поспешил принять меры для укрепления этой крепости: 16 августа 1502 г. смоленские мещане по своему челобитью получили льготную грамоту с освобождением на шесть лет от уплаты серебщины и ордынщины [АЗР. Т. 1, № 199. С. 347]. И началось.
В 1502 г., осенью, Дмитрий Иванович, сын великого князя Московского, «землю Литовскую повоева и поплени, а града Смоленска не взял, понеже крепок бе» [ПСРЛ. Т. 28. С. 336]. Источники с другой стороны фронта добавляют, что «москвичи… город Смоленск, мало не весь пушками обложивши, и день и ночь беспрестанно его добывали… невымовыя штурмы на него чинили» [ПСРЛ. Т. 32. С. 168].
Очень характерны действия Александра Литовского в течение всей этой осады. Еще 9 июня король получил из Смоленска известие о приближении к городу «русских князей». В августе в Минске король Польский и великий князь Литовский узнал о движении основных сил противника к Смоленску, об акциях против Полоцка и Витебска.
К Александру приходили жители Смоленска с плачем и мольбой о защите от врага, он радуется известиям об отваге смолян в обороне. И наконец, получает известие, что 17 сентября, когда для «великой рати» Дмитрия Ивановича «корму не стало, не на чем было стояти и города достовати», русские отступили от Смоленска. Возможно, на решение русских об отступлении повлияло и движение войск ВКЛ к Орше, но мужественная оборона на стенах Смоленска, без сомнений, определила итог этой компании [Acta Alexandrakrola polskiegi… Krakow, 1927, № 80. P. 100, 124, 128; РИО, т. 41. С. 439, 461; Хроника Быховца. ПСРЛ. Т. 37. С. 173].
Дальше — больше. В 1507 г. Смоленск еще легко отделался. Зато: «[1512] великий князь [Василий III Московский и всея Руси]… воевал осень и зиму до великих заговен, а землю пустошил всю, города же… не взял» [ПСРЛ. Т. 4, ч. 1. С. 538]. 140 пушек под стенами Смоленска и яростные штурмы не помогли.
«[1513] обступиша град [русские] и стрельницу Крыношевскую розбиша… и града Смоленска людям великие скорби нанесе» [Иоасафовская летопись. М., 1957. С. 194].
«[1513] добрые люди в крепости рыцарски оборонялись, терпели большую нужду от врагов, а также голод… решившись все-таки скорее съесть друг друга, чем сдаться» [Wapovski В. Kroniki… Krakow. 1874. P. 115].
И наконец:
«[1514] Пришел князь великий сам и с своими братьями под город Смоленск с многими силами и с великим нарядом пушечным. И пушки и пищали большие около града поставив, повелел бить град со всех сторон и приступы великие чинить без отдыха; и огненными пушками в град бить, так что от пушечного и пищального и людского кричания и вопля, также и от градских людей супротивного боя пушек и пищалей земля колебалась, и друг друга не видели, и весь град в пламени и в дыму, казалось, вздымался. И страх великий напал на горожан, и начали из града кричать, чтобы великий государь пожаловал, меч свой унял, а бою велел перестать, а они хотят государю бить челом и град сдать» [ПСРЛ. Т. 37. С. 100].
Без деблокирующей армии не мог тут помочь и очередной привилей, выданный теперь уже Сигизмундом I Смоленску, где прямо подчеркивалась роль смолян в обороне восточных границ ВКЛ [см.: Кром М. Неизвестный привилей Сигизмунда I Смоленску (1513 год) // От Древней Руси к России нового времени: Сб. ст. к 70-летию А. Л. Хорошкевич. М., 2003. С. 133–139]. Ничем не мог помочь ВКЛ и авторитет смоленского владыки Варсонофия, заклинавшего жителей «защищать крепость до последнего» [Acta Tomiciana, Posnanie, III, № 80. P. 70].
И снова подведем промежуточный итог: смоленская элита в войнах конца XV — первой четверти XVI в. деятельно и отважно сражалась за своего сюзерена, за великого князя Литовского и короля польского против превосходящих сил противника. А героическая оборона Смоленска в четырех компаниях помогла ВКЛ пережить весьма тяжелый период своей истории, когда под натиском стремительно расширяющейся Москвы его великие князья часто демонстрировали растерянность и неспособность к быстрым и решительным ответам на вызовы времени. Стены Города приняли на себя самый тяжелый, самый яростный натиск, и после 1514 г. давление на ВКЛ с Востока начало временно слабеть.
4. Вторая героическая оборона Смоленска
Аще бы таких крепкостоятельных градов в Росписком государстве хотя и немного было, никако же бы тем нашим врагам и злым волкам было в нашу землю входно.
Без малого сто лет прошло — и все перевернулось. 16 сентября 1609 г. передовые отряды, возглавляемые литовским канцлером Л. Сапегой, подошли к Смоленску, через три дня к ним присоединились главные силы под командованием короля Сигизмунда III Вазы, которые 21 сентября и начали осаду города. Снова смоляне пытаются удержать расползающуюся границу (и даже очищают Дорогобуж от тушинцев), снова под стены подходит сильный враг, снова деблокирующей армии нет, снова судьба страны зависит от стойкости гарнизона и жителей Города.
Я не буду здесь пересказывать все обстоятельства почти 20-месячной героической обороны Смоленска русскими, не буду рассказывать о ночном штурме 25 сентября 1609 г., о минной войне, о коротких жестоких схватках в подземных галереях, о применении химического оружия, о штурмах 11 августа и 21 ноября 1610 г. Не буду особо распространяться и о феерической истории, украденной Питером Джексоном для сцены взятия какой-то роханской крепости, в которой «Новодворский, кавалер Мальтийский» пробирался в смоленскую клоаку с мешком пороха. Скажу лишь о главном: на этот раз смоляне на стенах своего города спасли уже Россию, что признавали и признают абсолютно все, включая и неизвестного нам автора «Новой повести о преславном Российском царстве», агитационно-пропагандистского патриотического документа начала 1611 г., процитированного в эпиграфе к настоящему разделу.
