То, что можно было бы назвать китайской инициативой, сделанной в первый срок президентства Клинтона, требовало принятия каких-то мер: ими стала попытка администрации обусловить предоставление Китаю торгового статуса наиболее благоприятствуемой нации улучшением положения в области прав человека в Китае. Понятие «наиболее благоприятствуемой нации» в некотором роде не совсем точное: поскольку значительное большинство стран имеет такой статус, это не столько признак благоприятствования, сколько подтверждение наличия у страны нормальных торговых привилегий
[661]. Концепция обусловленности принципа «наиболее благоприятствуемой нации» преследовала моральные цели как сугубо американская прагматическая концепция вознаграждений и наказаний (или кнута и пряника). Как объяснял советник президента Клинтона по вопросам национальной безопасности Энтони Лейк, Соединенные Штаты готовы отказывать в льготе до тех пор, пока не будет достигнут необходимый результат, «применяя наказания, увеличивающие цену репрессий и агрессивного поведения» до тех пор, пока китайское руководство не сделает разумный перерасчет с учетом национальных интересов и не либерализирует свои внутренние институты
[662].
В мае 1993 года Уинстон Лорд, в то время являвшийся помощником государственного секретаря по делам Восточной Азии и Тихого океана, а в 1970-х годах бывший моим незаменимым сподвижником во время открытия Китая, посетил Пекин, планируя проинформировать китайских официальных лиц о мышлении новой администрации. В конце своей поездки Лорд предупредил, что следует сделать «значительный прогресс» в вопросах о правах человека, нераспространения и других, если Китай хочет избежать снятия статуса «наиболее благоприятствуемой нации»
[663]. Оказавшись в ситуации, когда китайское правительство отвергает выдвижение любых условий как незаконное дело, а американские политики требуют выдвижения даже еще более строгих условий, он не смог продвинуться ни на шаг.
Я посетил Пекин вскоре после визита Лорда и столкнулся с ситуацией, когда китайское руководство вело борьбу за выработку курса, способного помочь им выбраться из тупика с обусловленностью предоставления статуса «наиболее благоприятствуемой нации». Цзян Цзэминь сделал «дружеское предложение»:
«Китай и США, как две большие страны, должны изучить проблемы с точки зрения долгосрочной перспективы. Экономическое развитие и социальная стабильность Китая отвечают интересам Китая, но также и превращают Китай в большую силу в борьбе за мир и стабильность в Азии и в других частях света. Я считаю, что при оценке других стран Соединенным Штатам необходимо принимать во внимание их чувство собственного достоинства и суверенитет. Это дружеское предложение».
Цзян Цзэминь вновь попытался разубедить Соединенные Штаты в том, что Китай не может быть потенциальной угрозой или соперником и, таким образом, убрать всякие мотивы для Америки в сдерживании Китая:
«Вчера на симпозиуме я обсуждал этот вопрос. Я упомянул также статью в „Таймс“, где предполагалось, будто Китай однажды превратится в сверхдержаву. Я уже много и много раз говорил: Китай никогда не станет угрозой ни для какой страны».
На фоне жесткой риторики Клинтона и воинственного настроя конгресса Лорду удалось договориться с лидером сенатского большинства Джорджем Митчеллом и членом палаты представителей Нэнси Пелоси о продлении статуса «наиболее благоприятствуемой нации» на год. Достигнутый компромисс выражен в виде гибкого правительственного распоряжения — документа исполнительной власти, а не в виде имеющего обязательную силу законодательного решения. В нем условия сводились больше к правам человека, а не к другим сферам демократизации, на чем настаивали многие в конгрессе. Однако для китайцев выдвижение условий являлось принципиальным вопросом — точно так же, как для Советского Союза, отвергавшего поправку Джексона — Вэника. Пекин выступал против факта выдвижения условий, но не против их содержания.
28 мая 1993 года президент Клинтон подписал правительственное распоряжение о продлении Китаю статуса «наиболее благоприятствуемой нации» на год. После чего статус либо будет возобновлен, либо отменен в зависимости от поведения Китая. При этом Клинтон подчеркнул, что «суть» китайской политики администрации будет состоять в том, чтобы решительно добиваться значительного прогресса в области прав человека в Китае
[664]. Он объяснил обусловленность статуса «наиболее благоприятствуемой нации» выражением гнева Америки по поводу событий на площади Тяньаньмэнь и продолжающейся «глубокой озабоченности» по поводу тех способов, какими управляют в Китае
[665].
Правительственное распоряжение сопровождалось риторикой, содержащей столько критики в адрес Китая, сколько не содержалось в высказываниях всех предыдущих администраций, начиная с 1960-х годов. В сентябре 1993 года советник по вопросам национальной безопасности Лейк в одном из выступлений предложил причислять Китай (до тех пор пока он не подчинится американским требованиям) к числу, как он назвал, «реакционных негативно реагирующих на критику государств», придерживающихся устаревших форм правления посредством «военной силы, политических заключений и пыток», а также «широко практикующих расизм, не борющихся с этническими предрассудками, осуществляющих преследования по религиозным мотивам, проявляющих ксенофобию и ирредентизм»
[666]
[667].
Произошел еще ряд событий, содействовавших углублению подозрений со стороны Китая. Переговоры о вступлении Китая в ГАТТ, Генеральное соглашение по тарифам и торговле (позднее трансформировалось во Всемирную торговую организацию, или ВТО) зашли в тупик по ряду существенных вопросов. Заявка Пекина на проведение Олимпийских игр 2000 года подверглась нападкам. Большинство в обеих палатах конгресса выразило свое неодобрение этой заявке. Правительство США осторожно промолчало
[668]. Просьба Китая о проведении Олимпийских игр не набрала нужного количества голосов. Напряженность продолжала накаляться, чему способствовала несанкционированная (и в конечном счете безуспешная) американская инспекция китайского судна, подозреваемого в наличии на его борту компонентов химического оружия для Ирана. Все эти инциденты, при том, что у каждого из них имелись свои резоны, анализировались в Китае через призму китайского образца стратегии Сунь-цзы, признающей не единичные события, а только типовые варианты событий, отражающие общий замысел.
