На протяжении всего этого процесса связи Китая и Соединенных Штатов в экономическом плане значительно укрепились. В начале 1990-х годов общий объем торговли США с Китаем составлял всего лишь половину объема американской торговли с Тайванем. К концу десятилетия американо-китайская торговля увеличилась в четыре раза, а китайский экспорт в США вырос в семь раз
[685]. Американские транснациональные корпорации рассматривали Китай как важную составную часть их деловой стратегии, как место производства, так и как самостоятельный растущий денежный рынок. В свою очередь, Китай использовал свои валютные резервы для инвестирования в виде облигаций министерства финансов США (и в 2008 году он станет крупнейшим иностранным держателем американского долга).
При всем том Китай двигался к приобретению для себя новой роли в мире, имея интересы в любом уголке земного шара и будучи интегрированным до беспрецедентно высокой степени в основные направления мировой политики и экономики. Через два столетия после первых переговоров по вопросам торговли и дипломатического признания между Маккартни и китайским двором, прошедших в атмосфере взаимного недопонимания, как в Китае, так и на Западе пришли к осознанию того, что они вступают в новую эру своих взаимоотношений. Это происходит независимо от того, готовы они или нет к будущим вызовам новой эры. Как комментировал в 1997 году тогдашний заместитель премьера Чжу Жунцзи: «Никогда прежде в истории у Китая не было таких частых контактов и связей с остальным миром»
[686].
В предыдущие эпохи — такие как время Маккартни или даже период «холодной войны» — «китайский мир» и «западный мир» взаимодействовали в ограниченных объемах и по парадным случаям. Сейчас при современных технологиях и экономической взаимозависимости, хотите вы этого или нет, невозможно развивать отношения в столь ограниченных формах. В итоге обе стороны столкнулись со своего рода парадоксальной ситуацией, когда, обладая множеством возможностей для достижения взаимопонимания, они одновременно получают и новые возможности наносить удары по чувствительным местам друг друга. Мир во времена глобализации свел их вместе, но при этом возникло много рисков частых и быстрых обострений напряженности в периоды кризисов.
В этот исторический момент пребывания у власти, приближаясь к его завершению, Цзян Цзэминь продемонстрировал понимание возникшей опасности в какой-то своей личной, почти сентиментальной форме, обычно редко проявляющейся в китайском руководстве, отличающемся своей отстраненностью, умозрительностью и сдержанностью. Поводом послужила встреча в 2001 году с некоторыми членами Американо-китайского общества. У Цзян Цзэминя оставался еще год из 12-летнего срока пребывания у власти, но он уже находился во власти ностальгии, охватывающей людей, покидающих активную жизнь, где по определению любой шаг оказывал воздействие на мир и где они вскоре станут в основном только зрителями. Он осуществлял руководство в беспокойное время, начавшееся со значительной изоляции Китая в международном плане, по крайней мере в отношении передовых демократических государств, стран, в которых Китай больше всего нуждался для реализации программы реформ.
Цзян Цзэминь преодолел все трудности. Политическое сотрудничество с Америкой удалось восстановить. Программа реформы набирала обороты и выдавала небывалые темпы роста, которые в течение следующего десятилетия превратят Китай в финансово-экономическую глобальную державу. Десятилетие, начавшееся в волнениях и сомнениях, обернулось периодом чрезвычайных достижений.
На протяжении всей необычной истории Китая никогда не случалось прецедента, когда Китаю приходилось бы участвовать в глобальном порядке, совместно с — или против — другой сверхдержавой. Сложилось так, что у второй сверхдержавы, Соединенных Штатов, также отсутствовал опыт такого плана, если вообще они питали такие намерения. Новому международному порядку предстояло появиться, намеренно или по умолчанию. Его природа и параметры зависели от нерешенных проблем, возникших перед обеими странами. Они будут взаимодействовать либо как партнеры, либо как противники. Их современные руководители голосовали за партнерство, но ни одна из сторон еще не успела определить его содержание или создать укрытия на предмет возможных бурь в будущем.
Сейчас Цзян Цзэминь вступал в новое столетие и выходил на новое поколение американских руководителей. У Соединенных Штатов был новый президент, сын Джорджа Буша-старшего, находившегося у власти, когда Цзян Цзэминь так неожиданно возвысился благодаря событиям, которых никто не мог предвидеть заранее. Отношения с новым президентом начались с еще одного неожиданного военного инцидента. 1 апреля 2001 года американский разведывательный самолет пролетал вдоль китайского побережья за пределами китайских территориальных вод, его кинулся преследовать китайский военный самолет, столкнувшийся с американским недалеко от острова Хайнань за пределами южного побережья Китая. Но ни Цзян Цзэминь, ни Буш-младший не позволили данному инциденту подорвать двусторонние отношения. Через два дня Цзян Цзэминь отправился в длительную поездку по Южной Америке, дав тем самым понять, что он, как глава Центрального военного совета, не предполагает возникновения кризисных действий. Буш выразил сожаление, но не по поводу разведывательного полета, а в связи с гибелью китайского летчика.
Некое предчувствие опасности отклонения развития событий, по-видимому, присутствовало в голове Цзян Цзэминя во время встречи с членами Американо-китайского общества, так как он перескакивал с темы на тему, делал, казалось бы, не связанные между собой заявления, цитировал классическую китайскую поэзию, вставляя при этом английские фразы, и превозносил важность американо-китайского сотрудничества. Его весьма пространные высказывания отражали надежду и некую дилемму: надежду на то, что две страны найдут путь для совместной работы и смогут избежать штормов, возникающих из-за динамизма развития двух обществ, и страх того, что шанс это сделать может быть упущен.
Во вступительном слове Цзян Цзэминь прежде всего подчеркнул важность китайско-американских отношений: «Я не собираюсь преувеличивать важность моей собственной страны, но все же считаю доброе сотрудничество между США и Китаем важным для мира. Мы будем делать все от нас зависящее, чтобы добиться этого [сказано по-английски]. Это важно для всего мира». Но если предметом разговора был весь мир, все ли руководители обладали полномочиями заниматься его делами? Цзян Цзэминь отметил, что его образование начиналось с традиционного конфуцианства, далее шло западное образование, затем обучение в бывшем Советском Союзе. А сейчас он руководит процессом изменений страны, сталкивавшейся со всеми этими культурами.
Перед Китаем и Соединенными Штатами стоит одна неотложная проблема — вопрос о будущем Тайваня. Цзян Цзэминь не прибегал к известной и уже привычной для нас риторике. Его комментарии больше касались внутренней динамики диалога и того, как он мог бы выйти из-под контроля независимо от намерений руководителей, которых их общественность могла бы вынудить совершить нежелательные для них самих действия: «Крупнейшей проблемой между США и Китаем является тайваньский вопрос. Например, мы часто твердим „мирное решение“ и „одна страна — две системы“. Говоря в общем плане, я всегда ограничиваюсь только этими двумя вещами. Однако иногда я добавляю — мы не можем отказаться от применения силы».
