По его словам, Китай может процветать в такой обстановке, поскольку он широко интегрирован в мировые дела. За последние 30 лет страна росла, внося свои таланты и ресурсы в широкое пространство международной системы, делая это не по тактическим соображениям, а используя как средство решения насущных задач современного периода:
«Современный Китай переживает широкие и глубокие изменения. За более чем 30 лет реформы и открытия для внешнего мира мы перешли от „классовой борьбы как ключевого момента“ к экономическому строительству как главной задаче при всеобъемлющем претворении в жизнь дела социалистической модернизации. Мы перешли от привязки к плановой экономике к реформе по всем направлениям строительства социалистической рыночной экономической системы. Мы перешли от состояния изоляции и односторонней опоры на собственные силы к открытию Китая для внешнего мира и развитию международного сотрудничества»
[718].
Эти «ошеломительные» изменения требуют от Китая отказаться от малейших признаков доктрины Мао Цзэдуна об абсолютной опоре на собственные силы, которые вели бы к изоляции Китая. Если Китаю не удастся правильно оценить ситуацию и, как настаивает Дай Бинго, «очень успешно вести наши отношения с внешним миром», тогда «могут быть упущены» шансы, предлагаемые нынешним периодом стратегических возможностей. Дай Бинго подчеркивает, что Китай «является членом большой интернациональной семьи». Помимо выражения просто моральных устремлений, политика Китая на гармонизацию и сотрудничество «более всего отвечает нашим интересам и интересам других стран»
[719]. Где-то в глубине этого анализа, не на поверхности и никогда не высказываемое напрямую, лежит признание того, что у Китая множество соседей, имеющих собственные значительные военные и экономические возможности, и что отношения почти со всеми ними ухудшились за последние один-два года — тенденция, которой китайское руководство стремится дать обратный ход.
Когда руководители любой страны раскрывают свои стратегические замыслы, нельзя исключать некий тактический элемент, как это произошло с заменой фразы «мирный подъем» на более сбалансированное «мирное развитие». В своей статье Дай Бинго особо отмечает скептицизм иностранцев по поводу того, что его аргументы могут по большому счету быть чисто тактическим маневром:
«В мире есть некоторые люди, говорящие, что в Китае бытует выражение „Скрывай свои возможности и жди благоприятного случая, стремись чего-нибудь добиться“. Поэтому они рассуждают, что заявление Китая о продвижении по пути мирного развития — это тайный заговор, ведущийся в условиях, когда Китай еще не достиг своей мощи».
Но это, как пишет Дай Бинго, «необоснованные подозрения»:
«Это заявление впервые сделано товарищем Дэн Сяопином в конце 1980-х — начале 1990-х годов. Главный его смысл состоит в следующем: Китай должен оставаться скромным и осторожным, а также отказываться от лидирующей роли, от размахивания флагом, от экспансионистских действий и от претензий на гегемонию. Это соответствует идее продвижения по пути мирного развития»
[720].
Мирное развитие, как подчеркивает Дай Бинго, — задача многих поколений. Важность задачи обусловлена страданиями прошлых поколений. Китай не хочет революции, он не хочет войны или реванша, он просто хочет, чтобы китайский народ «распрощался с бедностью и наслаждался лучшей жизнью» и чтобы Китай стал — в отличие от едкого нигилизма Мао Цзэдуна — «самым ответственным, самым цивилизованным и самым законопослушным и порядочным членом международного сообщества»
[721].
Разумеется, отрекались и от более величественных целей, однако страны региона — видевшие взлеты и падения предыдущих китайских империй, из которых некоторые распространялись дальше нынешних политических границ Китайской Народной Республики, — могут посчитать, что такие опровержения трудно примирить с растущей мощью Китая и уроками истории. Ограничится ли страна, рассматривавшая себя вершиной цивилизации на протяжении почти всего современного периода — начавшегося для Китая две тысячи лет назад, — а на протяжении почти двух столетий считавшая свое уникальное моральное мировое лидерство узурпированным грабительскими западными и японскими колониальными державами, лишь стратегическими целями «строительства во всех отношениях умеренно процветающего общества»
[722]?
Дай Бинго отвечает: его страна должна это сделать. Китай «не может быть высокомерным и хвастливым», так как у него дома масса огромных проблем. Валовой внутренний продукт в Китае, каким бы большим он ни был в абсолютных цифрах, должен распределяться на 1,3 млрд человек, из которых 150 миллионов живут ниже черты бедности, поэтому «социально-экономические проблемы, с которыми мы сталкиваемся, можно сказать, являются самыми большими и самыми острыми вопросами в мире. Отсюда, мы не можем быть высокомерными и хвастливыми»
[723].
Дай Бинго отвергает утверждения о стремлении Китая доминировать в Азии или заменить Соединенные Штаты в качестве господствующего в мире государства как «чистой воды миф», противоречащий ходу исторического развития Китая и его текущей политике. Он ссылается на поразительное предложение Дэн Сяопина — так контрастирующее с традиционной для Китая опорой на собственные силы — следующего содержания: мир сможет «контролировать» соблюдение Китаем своего обязательства никогда не претендовать на гегемонию: «Товарищ Дэн Сяопин однажды заявил: Если когда-нибудь Китай будет стремиться к гегемонии в мире, тогда народы мира должны разоблачить, выступить против и даже бороться с этим. В этом деле международное сообщество может нас контролировать»
[724].
Заявление Дай Бинго является весомым и многозначительным. Проведя много часов в течение 10 лет с этим мыслящим и ответственным руководителем, я не ставлю под сомнение его искренность и его намерения. И все же, хотя Ху Цзиньтао, Дай Бинго и их коллеги со всей прямотой излагают свои планы в отношении следующей стадии китайской политики, вряд ли мы услышали последнее слово о роли Китая в мире, которое никто и никогда не станет оспаривать. Новое поколение из числа молодых китайцев и растущей элиты из рядов КПК и НОАК придет к власти в 2012 году — первое поколение, выросшее с начала XIX века в Китае без войн, едином в политическом плане и не подвергавшемся экспериментам «культурной революции», а в экономическом плане обошедшем большинство остальных стран мира. Пятое поколение китайских руководителей со времени образования Китайской Народной Республики, как и их предшественники, продемонстрируют всему миру свой опыт и свое видение национального величия. Именно на диалоге с новым поколением должно сосредоточить внимание американское стратегическое мышление.
