Но так или иначе, не следует путать временное соглашение «модус вивенди» с постоянным состоянием дел. Ни один китайский руководитель не перестал отказываться от задачи окончательного объединения, и не надо рассчитывать, что кто-то откажется от этой цели. Вряд ли когда-либо найдется какой-то американский руководитель, решивший пошатнуть убежденность Америки в том, что этот процесс должен быть мирным, или изменить американскую позицию по этой теме. Вместе с тем всегда будет нужна государственная мудрость, чтобы не допустить сползания в такую точку, в которой обе стороны почувствуют необходимость испытать на прочность твердость или природу убеждений другой стороны.
Послесловие
Читатель должен иметь в виду, что протокол и гостеприимство, изображенные здесь, значительно изменились за десятилетия после описываемого события. Как ни странно, но стиль приема и гостеприимство, практиковавшиеся коммунистическими лидерами, легче всего сравнивать с китайскими имперскими традициями, чем с современной практикой, менее разработанной, с меньшим количеством тостов и менее экспансивным тоном на правительственном уровне. Зато не претерпели значительных изменений детальная подготовка, сложность в аргументации, способность к долгосрочному планированию и то непередаваемое словами тонкое чувство чего-то неосязаемого.
Визит Никсона в Китай — одна из немногих возможностей, когда государственный визит внес исторические перемены в международные дела. Возвращение Китая в глобальную дипломатическую игру и возросшие стратегические возможности для Соединенных Штатов придали новую жизненную силу и гибкость международной системе. За визитом Никсона последовал ряд сравнимых с ним визитов руководителей других западных демократий и Японии. Включение антигегемонистской статьи в Шанхайское коммюнике означало фактически смену союзников. Хотя вначале речь шла об Азии, принятое обязательство годом позже расширили и оно и стало включать весь мир. Консультации между Китаем и Соединенными Штатами достигли по частоте уровня, редкого даже для официальных союзников.
В течение нескольких недель сохранялось настроение ажиотажа. Многие американцы приветствовали китайскую инициативу как дающую возможность Китаю возвратиться в сообщество наций, которому он изначально принадлежал (что было так) и относились к новому состоянию дел как к постоянной величине международной политики (что было не так). Ни Никсон (по природе своей скептик), ни я не забыли, что китайская политика, описанная выше, проводилась с таким же по силе убеждением, как и нынешний курс, и что лидеры, приветствовавшие нас так мило и элегантно, еще совсем недавно точно с такой же настойчивостью и убедительностью придерживались диаметрально противоположного курса. Не следовало также полагать, что Мао Цзэдун — или его преемники — откажется от своих убеждений, которых он придерживался всю свою жизнь.
Направление китайской политики в будущем станет сплавом идеологии и национального интереса. Восстановление отношений с Китаем дало возможность укрепить сотрудничество в тех сферах, где интересы совпадали, и смягчить различия там, где они сохранялись. В начальный период сближение стимулировала советская угроза, но проблема отличалась большей глубиной и заключалась в том, чтобы достичь твердого понимания необходимости сотрудничества на десятки лет вперед, чтобы новые поколения лидеров руководствовались теми же императивами. Такая же эволюция должна была бы происходить и с американской стороной. Наградой за китайско-американское сближение станет не состояние постоянной дружбы или гармония ценностей, а новый баланс сил в глобальном равновесии, который потребует постоянного внимания и поддержки, а также, возможно, временами большей гармонии ценностей.
В этом процессе каждая сторона должна обеспечивать собственные интересы. И каждая будет стремиться использовать другую в качестве рычага для своих отношений с Москвой. Как не уставал повторять Мао Цзэдун, мир не может оставаться неизменным: противоречия и дисбаланс — закон природы. Отражением этих взглядов стал документ ЦК КПК, где визит Никсона преподносится как пример «использования противоречий разделения врагов и усиления самих себя»
[424].
Будут ли интересы двух сторон действительно совпадать? Смогут ли они отделить их от господствующей идеологии так, чтобы можно было избежать вспышки конфликтующих эмоций? Визит Никсона в Китай открыл путь для решения этих проблем; они до сих пор остаются с нами.
Глава 10
Псевдоальянс: беседы с Мао Цзэдуном
B результате секретной поездки в Китай восстановились китайско-американские отношения. С визитом Никсона начался период стратегического сотрудничества. Но если принципы такого сотрудничества уже формировались, его границы еще требовалось как-то оформить. Язык Шанхайского коммюнике подразумевал нечто похожее на альянс. Но китайская реальность в виде принципа опоры на собственные силы затрудняла приведение формы в соответствие с содержанием.
Альянсы существовали на протяжении всей письменной истории международных отношений. Создавались они по разным причинам: объединять силы отдельных союзников, предоставлять гарантии по взаимной помощи, предоставлять базовый элемент сдерживания за рамками тактических оценок момента. Особенностью китайско-американских отношений стало то, что партнеры стремились координировать свои действия без официального оформления такого рода обязательств.
Такое положение вещей характерно для природы китайских восприятий международных отношений. Объявив, что Китай «поднялся», Мао потянулся к Соединенным Штатам, но никогда не признавал, что сил Китая может быть недостаточно для борьбы с вызовами, с которыми он мог бы столкнуться. Не принял бы он и абстрактное обязательство по оказанию помощи, когда речь не шла бы о требованиях национального интереса, вне зависимости от их содержания на данный конкретный момент. В начальный период пребывания Мао у власти Китай заключил только один союз: союзнические отношения с Советским Союзом в начале создания Китайской Народной Республики, когда Китай нуждался в поддержке, пока он медленно продвигался к международному признанию. Он подписал Договор о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи с Северной Кореей в 1961 году, содержащий статью о совместной обороне против нападения извне, которая остается в силе на момент написания данной книги. Но эти действия по природе своей больше походили на отношения с данником, известные по истории Китая: Пекин предлагал защиту; взаимность со стороны Северной Кореи ничего не значила для этих отношений. Альянс с Советским Союзом с самого начала был обречен прекратить свое существование в большей степени потому, что Мао Цзэдун не мог признать даже намека на подчиненное положение.
После визита Никсона в Китай возникло партнерство, но не в форме официальных взаимных заверений, освященных документально. Это даже нельзя рассматривать как намек на альянс, основанный на неформальных соглашениях. Сложилось нечто похожее на псевдоальянс, в основе которого лежало понимание, возникшее из бесед с Мао Цзэдуном — в феврале и ноябре 1973 года и длительных встреч с Чжоу Эньлаем — на протяжении нескольких часов в 1973 году. С тех пор Пекин больше не пытался сдерживать или контролировать демонстрацию американской мощи — как это было до визита Никсона. Вместо этого широко объявленной целью Китая стал разработанный стратегический план подключения Соединенных Штатов в качестве противовеса «полярному медведю».
