Ко времени завоевания провинция славилась знаменитым храмом огня в Каркуйе. Он пережил мусульманское завоевание и еще действовал в XIII веке, когда, говорят, имел два купола, «возведенных во времена Рустама Сильного». Огонь, которому никогда не давали погаснуть, скрывался под куполами. Жрец, поддерживавший его, сидел поодаль, закрыв рот вуалью, чтобы не осквернить огонь своим дыханием. Он питал огонь тамарисковыми поленьями, дававшими серебристые языки пламени. Мы не знаем, когда был уничтожен храм, однако он мог стать жертвой хаоса, воцарившегося в этих местах при вторжении Тимура в конце XIV века.
Кроме того, Систан давал приют и маленькой христианской общине. Здесь, на востоке Сасанидской империи, все христиане были несторианского толка, то есть принадлежали к восточной сирийской церкви, которую ортодоксы в Константинополе считали еретической. Типично, что большая часть сведений об этой общине дошла до нас в результате диспута об избрании соперничавших епископов в 544 году, когда патриарху Ктесифона пришлось нарушить компромисс, согласно которому один епископ оставался в столице Зарандж, а другой — восточнее, в Бусте, принадлежащем теперь южному Афганистану. Христианский текст, составленный в 850 году, упоминает также монастырь Святого Стефана в Систане, однако история и местонахождение этой обители совершенно неизвестна.
Завоевание арабами Систана было логическим продолжением погони Абдаллаха ибн Амира за бегущим на восток Йездгердом. Путь из Кирмана в Систан всегда был труден, так как пересекал край великой солончаковой пустыни Деште-Лут. Дорога эта длинна и трудна, и первый рейд мусульман погиб на ней, но не от зноя, а от жестокого бурана.
В 651-652 годах Абдаллах послал в эту провинцию экспедицию. Как обычно, многие города сдавались, предпочитая принять условия, избавлявшие их от войны и уничтожения. Однако местная столица Зарандж была хорошо укреплена и имела мощную цитадель, построенную, как гласила легенда, Александром Великим. Здесь произошла яростная битва, после которой марзбан согласился на переговоры. Он созвал совет местной знати, включая главного жреца зороастрийцев мобада, и они согласились сдаться, чтобы избежать дальнейшего кровопролития. Условия предусматривали выплату миллиона серебряных дирхемов ежегодно и посылку тысячи мальчиков-рабов, каждого — с золотой чашей в руках. Захватив Зарандж, арабы обдумывали атаку на Буст, главный город на юге Афганистана, однако натолкнулись на яростное сопротивление.
Последний шах Сасанидов Йездгерд все еще спасался бегством, отыскивая убежище, где мог бы собрать остатки своей разбитой армии. Его пригласили укрыться в горном княжестве Табаристан. Там он, возможно, сохранил бы жизнь, но в Табаристане невозможно было собрать серьезное войско для попытки отбить свое царство. Согласно одному из преданий, он обращался за поддержкой к правителям Китая. Однако направился он в Систан, возможно, в надежде в конечном счете добраться до Хорасана. Согласно позднейшей традиции, он, несмотря на стесненные обстоятельства, не желал отказаться от огромной роскошной свиты. Рассказывали, что при нем было 4000 человек: рабов, поваров, лакеев, конюхов, секретарей, жен и прочих женщин, стариков и детей из его родни, но ни единого воина. Вербовка воинов еще осложнялась тем обстоятельством, что не на что было их кормить — от воинов требовалась не только отвага, но и бескорыстие. Систан остался глух к его призывам о помощи — как-никак, Йездгерд царствовал совсем недолго, и верность ему не успела стать привычной. Местные владыки, похоже, предпочитали самостоятельно заключить мир с захватчиками, чем присягать на верность царю, тащившему такой хвост военных поражений.
Из Систана он двинулся в Хорасан. Именно здесь, на северо-восточной окраине империи, в стране, где он, вероятно, не бывал прежде, разыгрался эндшпиль войны за Сасанидскую империю. Это был жалкий конец великой истории: его не украсило героическое сопротивление. Шах-беглец, как видно, казался обузой, незваным гостем, а не героем, и распри, подорвавшие мощь сопротивления арабскому нашествию, продолжались до конца. В Тусе местный властитель выслал шаху дары, но откровенно объяснил, что его цитадель не вместит шахской свиты — ему предлагалось двигаться дальше.
И вот Йездгерд оказался в великом приграничном городе Мерв.
Мерв издавна был восточным форпостом, выставленным империей против степных тюрков. Город был огромным и очень древним. В сердце его высился старинный «арк», или цитадель, — огромное, более или менее круглое сооружение из сырцового кирпича с мощными наклонными стенами, характерными для Средней Азии. Постройка его датируется эпохой Ахеменидов, если не ранее. Селевкиды добавили к нему громадную прямоугольную стену, за которой теперь разместились жилые районы города. Ее также защищали массивные бастионы и расставленные на правильном расстоянии башни из обожженного кирпича. Верхнюю часть укреплений незадолго до того усилили, надстроив галереи с бойницами. Крепость могла держаться против арабских захватчиков до бесконечности. За стенами лежал город — лабиринт узких улочек и одноэтажных домов из сырцового кирпича. В нем обнаружены остатки буддийского храма, и наверняка были также и зороастрийские храмы огня. Нам известно о существовании христианской общины, которой предстояло сыграть свою роль в развернувшейся трагедии.
Первой реакцией марзбана Мерва на прибытие своего беглого суверена было желание как можно скорее избавиться от него. Он заключил против Йездгерда союз с соседним тюркским вождем, своим исконным врагом. До монарха дошел слух, что для его ареста высланы войска, и ночью он тайно скрылся из города. Измученный шах нашел убежище на водяной мельнице на реке Мургаб, снабжавшей водой оазис Мерв. Там и встретил смерть последний из Сасанидов. Неизвестно, что именно произошло в ту ночь, но великий иранский эпос «Шахнаме» дает намек на случившееся, и поэт Фирдоуси использует этот намек для заключения своей великой поэмы о персидском царстве.
Согласно «Шахнаме», после поражения и гибели Ростема (Рустама) при Кадисии, Йездгерд созвал персов на совет. Его советник Фаррухзад предложил ему бежать в леса Нарвана у южной оконечности Каспийского моря, и оттуда начать партизанскую войну, но шах не послушался его совета. На следующий день он воссел на трон с короной на голове и просил совета у своих вельмож и жрецов. Они не одобрили предложенный план, и шах согласился с ними:
Ирана цветущую землю и знать,
Венец, и престол, и немалую рать
Покинуть, спасенья ища своего?
Нет, разум и честь не приемлют сего!
.............................
Ведь так же, как подданный, шаху везде
и в радости должен служить, и в беде,
не след и владыке в день горя его
Покинуть, лишь блага ища своего.
Затем шах предложил им отправиться в Хорасан.
Там с нами не схватится вражеский стан.
Имею немало я в той стороне
Могучих бойцов, искушенных в войне.
Тем более что Магуй (Махадж), местный властитель, был простым пастухом, пока Йездгерд не возвысил его к власти. Мудрый советник Фаррухзад не был убежден и возразил, что не следует доверять человеку «низкому по рождению» — типичный пример аристократичного мышления сасанидской знати. Шах под стенания персов и китайцев отправился в Хорасан. После долгого пути они достигли Рея, где отдохнули немного, утешаясь вином и музыкой, прежде чем помчаться дальше.
