Кульминацией сражения стала решительная атака тюрков на ряды арабов. Джунайд встретил их тактическим приемом, типичным для Омейядского войска. Он приказал своим людям спешиться, и, припав на колено, направить копья на врага, создав нечто вроде стены копий. Под защитой выкопанных ими траншей они могли достаточно уверенно встретить врага.
Тем не менее, позиция Джунайда оставалась очень слабой. Его войско, несомненно, понесло огромные потери, и он не сумел пробиться к Самарканду, застряв в негостеприимном горном проходе. Есть указания на то, что тюрки обошли его с тыла и перерезали пути снабжения недалеко от Кеша. В столь опасном положении он последовал совету одного из командиров и послал гонца к Савре, правителю Самарканда, приказывая ему покинуть безопасный город и идти ему на помощь. Отважным это решение назвать трудно. Командиры сказали ему, что перед ним выбор — гибель Савры или его собственная гибель, на что он ответил, что ему «легче, чтобы умер Савра». Савра, получив приказ выйти на соединение с Джунайдом, поначалу отказался повиноваться, да и его командиры указывали, что он идет на верную смерть, однако Дясунайд прислал новое оскорбительное послание, называя правителя сыном шлюхи и угрожая отдать его пост одному из его врагов. В конечном счете Савре ничего не оставалось, как повиноваться. Вопреки осторожным советам своих подчиненных, предлагавших двигаться вдоль реки, что заняло бы два дня, Савра направился на помощь Джунайду прямым путем, чтобы прибыть на место к утру. Тюрки сразу прознали о его передвижениях и перехватили его на рассвете. Произошла яростная схватка. Тюрки подожгли траву, чтобы не подпустить мусульман к воде. И снова Савра спросил мнения своих офицеров. Один из них указал, что тюрком нужен только скот и добыча; если они перережут своих животных, сожгут свое добро и обнажат мечи, тюрки оставят их в покое. Другой предложил спешиться и идти вперед, наставив копья, словно шагающая стена копий. Савра отклонил оба совета и избрал прямую атаку. Условия сражения были ужасны. И тюрки, и мусульмане страдали от дыма и пыли и падали в огонь. Савра упал с размозженным бедром. В пыли и жару мусульмане разбили ряды, и тюрки выслеживали их по одному. Из 12 000 человек, вышедших с Саврой из Самарканда, выжила всего одна тысяча.
Тем временем Джунайд воспользовался вылазкой, чтобы продвинуться к Самарканду, однако его беды еще не кончились. По совету одного из самых опытных своих офицеров он разбил лагерь, вместо того чтобы идти маршем до самого города. И правильно сделал, потому что если бы тюрки застигли его на открытой местности, они уничтожили бы его войско. А так на следующее утро завязалась яростная битва. Джунайд приказал, чтобы всякого раба, сражающегося вместе с мусульманами, считали свободным. Регулярные войска дивились тому, как отчаянно бились рабы, укрывшиеся вместо доспехов попонами с прорезанными в них дырами для головы. Наконец тюрки отступили, а Джунайд смог пробиться к городу и спастись за его мощными стенами. Армия тюрков, не добившись полной победы, начала отступление, так что мусульмане отстояли свое присутствие в Согдиане, но не более того.
Общественное мнение вынесло Джунайду жестокий приговор, и поэты не щадили его, порицая в стихах:
Ты плачешь при виде битвы,
Ты, кому пристало быть вождем.
Ты бросил нас, как куски падали,
Ты, подобный полногрудой девице.
Обнаженные мечи вздымались,
Руки падали, обрубленные по локоть,
А ты, как девочка в женском шатре,
Не понимал, что творится.
Лучше бы тебе провалиться в яму в день битвы,
Чтобы тебя засыпало комьями сухой грязи!
Война и сыны войны играли с тобой,
Как коршуны играют с куропаткой.
Твое сердце улетело в страхе перед боем
И не вернулось назад.
Я ненавижу красу твоих глаз
И твоего лика на негодном теле.
Джунайд, ты не истинный араб,
И предки твои были из низкого рода.
Пятьдесят тысяч несчастных погибло
Пока ты скликал их, как пастырь, растерявший овец.
Никакая репутация не могла пережить подобных нападок. Джунайд потерял всякое доверие как военачальник и был навеки опозорен. А над полем, где погибли Савр и его люди, витал дух мученичества. Кое-кто утверждал, что видел между землей и небом шатры, разбитые для мучеников, другие добавляли, что земля, на которой они пали, благоухает мускусом.
После смерти сохранившего свой пост Джунайды в 734 году среди хорасанских арабов поднялось открытое возмущение, и власти Омейядского правителя угрожал мятеж войска под предводительством некого Харифа ибн Сурайджа. Недовольство жалованьем и трудностями кампаний усилилось из-за нехватки продовольствия и непрекращающихся военных действий. Два года мятежа Харифа с 734-го по 736-й — самый провальный период для арабов в Трансоксании. Казалось, что все земли за рекой, кроме Кеша, будут потеряны. Владыка Согдианы Гурак готов был вернуть власть над своей древней столицей Самаркандом. Ни в одном театре военных действий арабские завоевания не претерпевали таких неудач, хотя следует отметить, что все это происходило вскоре после поражения арабской армии в
Европе в сражении при Пуатье в 732 году. Однако имелось важное отличие. На западе Пуатье действительно стал крайним рубежом продвижения арабов. На востоке потери, последовавшие за сражением на перевале Тахтакарача, представляли собой серьезное, но временное отступление.
Асад ибн Абдаллах, Наср ибн Саййар и триумф ислама (737—751)
Удача начала поворачиваться к арабам лицом после 737 года. Гурак, владыка Самарканда, опытный старый ветеран, умер своей смертью, и наследники разделили его царство. Осенью того же года каган, в союзе с арабским мятежником Харифом ибн Сурайджем, вторгся в Тохаристан. Арабский наместник того времени — Асад (лев) ибн Абдаллах, перевел столицу из Мерва в Балх. Возможно, он стремился избежать наследственной вражды между группами арабов в старой столице, но Мерв всегда был столицей захватчиков с запада, будь то Сасаниды или арабы, так что он, возможно, стремился, перебравшись в древнюю столицу Балх, изменить отношение к себе местных князей. Асад со многими из них завязал добрые отношения и убедил многих важных персон перейти в ислам. В числе таких, как известно, были Бармак, основатель знаменитой династии визирей Бармакидов, и Саман-худа, предок Саманидов, правивших Хорасаном и Цэансоксанией в X веке.
Дипломатия и примиренческая политика Асада возымели большое действие и помогли заложить фундамент для будущего доминирования арабов в этих областях.
В декабре 737 года каган предпринял рейды в окрестности Балха. Он совершил роковую ошибку, распылив свои войска для набегов на городки и селения Тохаристана, возможно, в попытке отыскать продовольствие в это скудное и суровое время года. Некоторые местные правители, задобренные мягкой политикой Асада или озлобленные жестокостью сторонников кагана, перешли на сторону Асада и мусульман. Насколько нам известно, Асад с 30 000 воинов вышел навстречу кагану и застал его врасплох в местечке Харистан, в момент, когда при нем было всего 4000 человек. Победу в яростном сражении предопределил царь Джаузджана, один из местных союзников Асада, атаковавший кагана с тыла. Тюрки бежали. Асад преследовал их по пятам, и только снежная буря спасла их от полного уничтожения.
