Пелайо, как рассказывает хроника, сумел скрыться, выйдя на берег быстрой реки и, переплыв ее на лошади: его враги не сумели последовать за ним. Он бежал в горы и основал свой лагерь в пещере. Эта пещера стала центром сопротивления всего народа Астурии. Арабское правительство пришло в ярость и выслало армию численностью 187 000 человек — совершенно фантастическое число — для подавления восстания. Ее возглавил арабский командующий, которого источник называет Алькама, и таинственный епископ, называемый Оппа, согласившийся сотрудничать с мусульманами. Мусульмане сошлись с Пелайо высоко в горах, в местности под названием Ковадонга. Епископ обратился к Пелайо и спросил, как думает он устоять перед арабами, если те недавно разгромили всю армию готов. Пелайо ответил кратким благочестивым поучением, гласившим, что «Христос — наша надежда, и в этих малых горах, которые ты видишь перед собой, будет восстановлено благоденствие Испании и войско народа готов».
Переговоры были прерваны, и мусульмане атаковали. Великое множество их погибло, а остальные бежали. Битва у Ковадонги, датируемая обычно 717 годом, превратилась в легендарный символ начала христианского сопротивления. Тщетная попытка мусульманской армии подавить восстание немедленно отозвалась для них потерей контроля над северными поселениями, такими как Гихон, и основанием маленького независимого христианского королевства. Это королевство и подобные ему образования в долинах Пиренеев и Стране басков стали впоследствии основой христианской реконкисты.
В раннем мусульманском мире были и другие княжества, более или менее мирно сосуществовавшие с мусульманскими властями — например, в горах на севере Ирана христианские княжества горной Армении во многом напоминали христианскую северную Испанию. Впрочем, все они нисколько не угрожали власти мусульман над южными землями. Когда в X веке горцы-дейламиты из северного Ирана завоевали большую часть Ирана и Ирака, это была война мусульман с мусульманами, и они скоро растворились среди многочисленного мусульманского населения завоеванных земель. Армяне сохраняли независимость, но никогда не стремились к завоеваниям вне традиционных границ своей родины. Независимые государства северной Испании отличались тем, что сохранили, пусть и в малой мере, высокую культуру латинского христианства. В то же время они сохраняли память о королевствах визиготов и идею, что полуостров некогда принадлежал им целиком и должен снова вернуться к ним. Кроме того, у них была связь с большим христианским миром на севере. Эти обстоятельства означали, что в отличие от североиранских и армянских княжеств христиане Испании стали серьезной и постоянной угрозой контролю мусульман и наконец, по прошествии 800 лет, полностью вытеснили их с полуострова.
Амбиции арабов не ограничивались Пиренеями. Скоро арабские отряды начали совершать рейды вверх по долины Роны и в плодородные земли Аквитании. К несчастью, об этих походах у нас крайне мало информации. Направление рейдов зачастую остается неясным. Арабские источники постоянно ограничиваются сообщением в одну строчку да еще у нас есть короткие записи в латинских хрониках монастырей. Это первое столкновение народов северозападной Европы и мусульман окутано завесой неизвестности. По рассказам, первые набеги направлял Тарик ибн Зияд, и они достигли Авиньона и Лиона, прежде чем потерпеть поражение от Карла Мартелла. Мусульманские отряды неизменно выходили в походы, огибая восточные отроги Пиренеев: Барселона, Жирона (Жерона) и Нарбонна попали под их контроль, хотя правление мусульман в Нарбонне оказалось эфемерным и недолговечным. Поздние арабские хроники предполагают, что Муса ибн Носсейр задумывал смелый и амбициозный план похода целой армии через всю Европу и Византийскую империю обратно в Сирию. Вероятно, порой им чудилось, будто им нет преград.
Бывали и неудачи. Летом 721 года наместник Аль-Андалуса
[77] повел отряд в Аквитанию, однако герцог Эд Аквитанский укрепился в Тулузе. В резкой стычке 9 июня арабов оттеснили назад, а сам наместник погиб. В 725 году арабы предприняли наиболее дерзкую вылазку. Они начали с римских и визиготских укреплений Каркасона, которые взяли штурмом. Затем они двинулись на запад через южную Францию — Миди. Город Ним сдался без боя, выдав заложников, которых отправили в тыл, в Барселону. Затем наместник
[78] повел своих людей в молниеносный рейд вверх по Роне, где почти не встретил серьезного сопротивления. Войско проникло в самое сердце Бургундии, взяло и разграбило Отен, после чего вернулось на юг.
Кульминацией арабской оккупации Франции стало сражение, общеизвестное как битва при Пуатье. С конца VIII века эта битва обрела символическое значение как событие, остановившее продвижение арабов в Западную Европу. Путь им преградил полководец Каролингов Карл Мартелл. Через пару лет Достопочтенный Беда в далекой Нортумбрии услышал об этой битве и с уверенностью записал: «Сарацины, опустошившие Галлию, были наказаны за свое вероломство». Гиббон, в одном из изящнейших полетов своей фантазии, позволяет себе порассуждать о том, что было бы, обернись фортуна иначе:
Иной исход сражения привел бы к тому, что нынешний мир выглядел бы совершенно иначе. Чтобы пройти победным маршем от Гибралтарской скалы до долины Луары, потребовалось немногим более 1000 миль. Еще один бросок на такое же расстояние вывел бы сарацин к границам Польши и горной Шотландии. Рейн так же судоходен, как Нил или Евфрат, и арабский флот мог бы, даже и не вступая в морской бой, войти в устье Темзы. Возможно, теперь в Оксфорде штудировали бы Коран и его знатоки вещали бы обрезанным англичанам об истинности и святости откровений Магомета
[79].
И он продолжает объяснять, как христианский мир был спасен от подобной катастрофы гением и удачей одного человека: Карла Мартелла.
В 1915 году Эдуард Кризи в беглом популярном обзоре истории включил это сражение в «Пятнадцать решающих битв мира». Действительно, это событие стало переломным моментом. До него арабы совершали набеги по всей Франции, хотя и не завоевывали земель. Как в это самое время убедились народы Средней Азии, набеги арабов могли оказаться прелюдией к постоянному завоеванию. После этого сражения активность арабов ограничивалась районами вокруг Нарбонны, а Аль-Андалус из территории джихада начал превращаться в обжитое государство.
Для военных историков Запада битва при Пуатье имеет еще одно значение. Утверждают, что успех Карла Мартелла объяснялся тем, что он впервые использовал тяжеловооруженную конницу, то есть рыцарей, которые согласным напором уничтожили врага. Если согласиться с этой теорией, битва при Пуатье стала началом преобладания на поле боя тяжеловооруженной конницы — характерной черты средневековой Западной Европы. С возникновением рыцарства начал развиваться и феодализм как характерная система налогового и социального контроля.
Вопрос этот становится тем более животрепещущим, что все, что мы знаем об этом событии, включая его дату, — это короткие смутные обрывки сведений. Даже традиционная датировка — суббота 25 октября 732 года — имеет право на существование не большее, чем другие варианты. Первое из существенных сообщений появляется в христианской «Хронике 754 года». Хронист, писавший не более чем через двадцать лет после событий, кажется, был довольно хорошо осведомлен. Возможно, он слышал рассказы выживших мусульман, вернувшихся в Кордову. Он описывает, как наместник Абд аль-Рахман аль-Гафики сначала разбил мятежных мусульман Мунузы в восточных Пиренеях. Мунуза обратился за поддержкой к герцогу Аквитании Эду, и тогда Абд аль-Рахман стал преследовать и его. Он настиг герцога и разбил его на берегах Гаронны.
