Он заявил Аспарду, что устал, желает отдохнуть, пусть
никакой гад к нему не ломится, он будет мыслить о Высоком... привет, Олег!..
отоспится хорошо, а утром снова что-нибудь начнут ломать. Аспард спросил
обеспокоенно:
— Может быть, на ночь тёплых баб напустить на ложе?.. А
то как-то чудно: быть тцаром и не хватать, не грести их под себя.
— Все выжжено, — ответил Мрак рассеянно, —
все в пепле по щиколотку. Пусть пройдут тёплые дожди, вырастет молодая зелёная
трава, вот тогда и пустим коней!.. Да не боись, на звёзды сёдни смотреть не
стану.
Аспард перевёл дух, стараясь делать это как можно
незаметнее, закрыл за собой дверь. Мрак слышал, как начальник дворцовой охраны
строго наказывает бдить и никого не пущать. А если кто и полезет, то объяснить,
что до утра тревожить не велено, а кто потревожит — пусть пеняет на себя. Тцар
по доброте если и простит, то он, Аспард, три шкуры снимет.
Через полчасика, уложив Хрюндю и сунув ей под щеку игрушку,
он скользнул в тайный ход. Таргитай наверняка бы сказал с укором, что нечестно
вот так подслушивать и подсматривать, Олег стал бы долго и путано объяснять,
почему это хорошо и допустимо, а кончил бы тем, что за такие вещи надо просто
вешать, но он, Мрак, не Тарх и не Олег, у него своя голова, ему сейчас надо
честно продержаться на троне ещё четверо суток и не завалить все дело.
К тому же комаров и оборотня запускали тоже через подземный
ход, а что можно врагу, можно и ему. Добро должно победить обязательно!
Победить и поставить врага на колени. А потом повесить, срубить голову или
посадить на кол.
С узелком в зубах он мчался по тёмному туннелю, что для него
совсем не тёмный, перепрыгивал ручейки, вовремя затормаживал на крутых
поворотах и в такой вот момент, когда заскользил лапами, ощутил едва слышный
аромат женских притираний.
Лапы как примёрзли к полу, а уши зашевелились. Ноздри
указали направление, он втиснулся в нишу, запах стал ощутимее. В стене
недоставало одного кирпича, а с той стороны — а как же! — толстый ковёр с
крохотной дырочкой на нужном месте.
Мрак придвинулся глазом, в кружке появилось серое запылённое
помещение, везде хлам, пыль, старая мебель, разбитые котлы, затем уловил
движение.
Там, в самом уголке, спиной к нему, сидит женщина в плаще с
низко надвинутым на глаза краем капюшона. Для кого-то это просто человек в
капюшоне, но запахи не только сказали, что это молодая созревшая девушка, что
она испугана, что уже успела проголодаться, а мозг быстро отыскал такой же
запах в памяти, и Мрак уже знал, кто сидит к нему спиной.
Тихонько скрипнула дверь, в помещение проскользнул ещё один,
тоже в сером плаще, что делало его невидимым на фоне серых стен, капюшон на
глазах, склонённая голова, во всей фигуре — солидность, но, когда увидел
женщину, бросился к ней с пылкостью юноши.
— Фрига, — услышал Мрак приглушенный голос, —
прости, ты опять успела раньше меня! Давно ждешь?
— Давно, — ответила она, — что-то случилось?
— Меня задержал Аспард. Похоже, что-то подозревает.
Допытывался, не в ссоре ли я с твоим отцом. Дурак, при чём тут твой отец?..
Любимая, сколько я могу сгорать страстью? Я только тебя вижу в мечтах своих...
Она отодвинулась от его объятий, покачала головой.
— Погоди, милый Сигизель... У меня плохая новость.
Когда отец узнал, что тцар отпускает меня, он тут же вознамерился выдать меня
замуж за Рагнара!
— Рагнара? — воскликнул Сигизель. Мрак отметил,
что в голосе юноши прозвучал страх. — Но почему вдруг?
— Отец понимает, что Рагнар уже готов захватить трон...
И вот-вот захватит. Потому выдать меня за Рагнара всё равно, что за тцара. Даже
лучше, чем за этого... который нас так удивил. А Рагнар добивается меня потому,
что я — из рода Тараса, самого первого тцара не только Барбуссии, но и всей
Куявии, Артании, Славии... Сам он ведёт род от Тертоглава, который был однажды
тцаром в Барбусе, а потом казнён... Он считает, что в нашем ребёнке сольётся
кровь двух тцарственных ветвей, что не только упрочит положение трона, но и
позволит претендовать на земли Куявии, Артании...
— Что за бред?
— Бред... но не совсем бред, ты же знаешь. Он
прошептал:
— Знаю... Чёрт бы побрал нашу тцарскую кровь!.. Я готов
родиться простым пастухом, только бы мне с тобой, только бы оградить тебя от
всего на свете.
Она сказала печально:
— Это для тебя ничего не значит, что ты сын тцара! Как
и для меня, моя принадлежность к древнему роду тцаров, династии которых давно
нет. Но вот Рагнар только и говорит о своём кровном родстве с тцарской ветвью
династии!.. Сиг, на беду, многие придают этому значение. Так что если Рагнар
добьётся моей руки, то у него будет поддержка даже тех, кто пока на него не
обращает внимания. Род Кледогостов, например, или даже могучий клан Земейтисов
— они всегда готовы поддержать того, кто хоть краешком близок к родне
Тертоглава...
Он сказал внезапно:
— А ты можешь объяснить, почему тцар вдруг так
переменился к тебе?.. Я до сих пор жду от него какую-то ловушку.
— Не знаю, — сказал она растерянно. — Он меня
тогда просто ошеломил... Я была, конечно, дурой, что вот так с ножом... Просто
отец довёл меня до крайности. Но тцар... Обезоружил легко, обращался, как с
ребёнком. Пообещал помочь и при первом же удобном случае... ну, ты помнишь.
— Как-то странно себя держит. Не находишь?
— А разве не странно, что для него звёздное небо дороже
всех женщин, всех завоеваний, всех сокровищ? Все тцары либо воюют, либо пьют да
насилуют, а этот... Нет, Сиг, если ты думаешь, что от него можно получить
какую-то защиту, то выброси из головы! Этот слизняк помочь ничем не может.
Он вздохнул, с силой потер лоб.
— Конечно, он странен... Вся страна говорит, как он
захватил крепость артанцев!.. Но такие вспышки не могут быть долгими.
Завтра-послезавтра он снова займётся только звёздами. А нам надо самим... Но
что? Фрига, я ничего не могу придумать, кроме...
— Чего?
— Нам нужно бежать. Просто бежать ко мне в Вантит. Я
объясню отцу всё, он поймёт и простит. У меня строгий, но справедливый отец. Он
тебя полюбит. Если ты решишься...
В его глазах была безумная надежда, лицо побледнело. Фрига
протянула к нему руки.
— О, Сиг!.. Я так ждала, что ты предложишь мне это!..
Если ты решишься, я готова хоть сейчас.
Он сказал торопливо, словно бросаясь головой в пропасть,
отрезая путь к отступлению:
— Тогда с наступлением ночи. Я подберу коней, ты ведь
умеешь верхом?.. В полночь встретимся, я договорюсь со стражами ворот...
— Милый, я не умею...
— Хорошо, я достану повозку.
— Да, но на воротах люди Рагнара! Он сказал
успокаивающе:
