Мрак приложил большой палец к виску и помахал остальными.
— У тебя как с головой, в порядке? Что может быть
больше, чем тцар?.. А, ты хочешь стать императором? Тцар в беспомощности развёл
руками.
— Нет, не понимаешь... Всякий, кто нашёл истину, уже
выше, чем все императоры мира... Нет, даже всякий, кто вышел на дорогу искать
истину, — уже выше!
Мрак посмотрел на него подозрительно.
— Вышел? Так ты ж сидишь, как жаба в болоте! Тцар
сказал торопливо:
— Ты не заметил, что ты сам изменился? Не заметил? Да у
тебя даже взгляд другой, и держишься иначе! А сколько прошло? Две недели?.. Ты
не думал, что изменишься, я не думал, что изменюсь... Я ж хотел только составить
карту неба в тиши... а тут этот ливень... И вот слова, брошенные, как я уже
говорил, мимоходом, перевернули весь мой мир, поменяли небо и твердь, а звёзды
обрушили на землю!
Мрак пощупал себя. Что он изменился, чувствовал, но никто не
любит, когда другие замечают раньше, чем в своих изменениях разберёшься сам. Да
и не верится, что можно измениться так быстро. За годы — да, но — чтоб за
недели... — Мы изменились, — сказал тцар торопливо. — Тебя
подняло из рубящего топором до человека с державой в руке... а меня из всего
лишь человека с державой в руке — до искателя Истины!
Мрак с безнадёжностью махнул рукой. Такому чокнутому
бесполезно сообщать, что на бывшем Мертвом Поле сейчас спешно возводятся дома,
для новых поселенцев он выделил чуть ли не треть всей казны. Уже возникла
проблема: где взять для них сто тысяч молодых девок для обустройства семей, еще
новая задачка: для прокорма новых драконов надо спешно увеличивать стада
коров...
Внезапно подумал, что тцаром за Кузей легче присматривать,
можно будет размахнуться на кое-какие реформы, а то подгнило здание
государственности, напомнить Громланду, что выгоднее жить в дружбе, испытать,
наконец, амулет, а то заржавеет... да заглянуть за таинственную дверь в
подземелье, на праздник к эльфам попасть, раз уж пообещал, и вообще — раз уж у
него такое снаряжение: конь-огонь, амулет, то как-то странно всё время сидеть
во дворце и подставлять жирную спину... ну, которая скоро станет жирной, всяким
массажистам да хихикающим девкам, а в таинственной Славии ещё не побывал, хотя
с его конём — раз плюнуть, надо бы посмотреть, что там за Вантит, а то одни
слухи...
— Лады, — сказал он. — Посижу ещё. Только ты,
того, как только найдёшь эту самую истину — сразу ко мне, понял? Поделишься. Я
ж за тебя сижу?
Тцар засиял, усталое лицо налилось жизнью, помолодело, на
бледных щеках выступил румянец.
— И самое обидное, — сказал он потрясение, —
что мне уже сорок лет, а я ещё и не жил, оказывается, а этот юный странник с
красными волосами... уже почти постиг истину!
Мрак насторожился, сказал медленно, наливаясь злостью:
— Скажи ещё, что у него зелёные, как молодая трава,
глаза.
Тцар вскричал:
— Я так и знал, что его мудрость и его возвышенный
облик известны всему белому свету!
— Ага, — сказал Мрак. Подумал, хлопнул себя по лбу
ладонью. — Тогда у меня к тебе тоже просьба... Маа-ахонькая. Ты мне, а
тебе, понял? Вот возьми это колечко, я обещал вернуть. Принцесса Мелигерда, ты
должен знать, где она.
— Знаю, — ответил осчастливленный тцар. —
Всего дня три по прямой.
— Осталась неделя до срока, — сказал Мрак, —
девка будет волноваться. Не забудь, в течение этой недели. Там тебя встретят...
Ох и встретят! Не опоздай. Во-первых, там у них предсказание... или
пророчество, не помню. Насчет Чёрного дня, Змея, пучины раздоров, и что когда
ты явишься, там у них сразу тьма сгинет, а птички зачирикают. Но пророчество и
птички — хрен с ними, но там тебя ждет такое... такое звёздное небо!
