— Верно, — согласился Мрак. — Это ж
оскорбление нам. Мол, мы такие сопливые, не можем обеспечить охрану от всякого
ворья.
Аспард спросил со вспыхнувшей надеждой:
— Так я распоряжусь?
— Насчёт охраны? — переспросил Мрак. — Не
надо. Я сам...
Его зоркие глаза уже давно вычленили среди придворных
шестерых крепких молодцев. Вряд ли они такие уж страшные в бою, чересчур
высокие и толстые, зато одним видом могут нагнать страх. На них оглядываются,
пугливо сторонятся, затем смотрят на Рагнара... и этот страх собирается уже на
Рагнаре. Уже его боятся, ему кланяются... чуть ли не ниже, чем ему, Мраку...
гм... тцару, дубина, тцару.
Рагнар прошёл мимо, не поклонившись, только весело и дерзко
подмигнул. Мраку такое не понравилось, он проревел грозно:
— А ты, Рагнар, чего не кланяешься?
Блестящий воин вздрогнул, брови взлетели вверх. Глаза
некоторые время неверяще всматривались в лицо Мрака. Мрак задержал дыхание, но
после долгой паузы Рагнар с великой неохотой поклонился, чуть-чуть поклонился,
всего лишь на палец наклонил голову, а голос его с дерзкого изменился на
полудерзкий:
— Вашему Величеству до нас ли, смертных?.. Вы все в
звёздах, в звёздах...
Мрак прорычал громче:
— Верно, Рагнарушко, верно... Но иногда я снисхожу и до
мирских дел. Чтой-то за тобой шестеро оболтусов, как хвосты плетутся? Боишься
кого, что ль? Так не боись, тут тебя не зобидят... если сам кого зобижать не
станешь. Так что отпусти своих псов...
Рагнар смотрел выпученными глазами. Мрак чувствовал, что здесь
что-то не то, между ним и Рагнаром существует какая-то связь, незримая для
других, но теперь отступать поздно, надо как-то спасать лицо, но и Рагнар
чувствует некую силу за спиной, видно по его побледневшему решительному лицу...
— Ваше Величество, — сказал Рагнар. — Эти
люди пришли сюда не сами, а по моему велению. Они всего лишь выполняют мою
волю.
В зале наступила мёртвая тишина. Все застыли, перестали
двигаться, даже перестали дышать. Мрак чувствовал себя на скрещении сотен
взглядов. Рагнар стоял перед ним решительный, злой, уверенный в себе.
Мрак повернул голову к Аспарду:
— Он не понимает. Не понимает, что здесь тцар — я. И
что здесь могут быть только по моему велению. У тебя сколько здесь человек?
Аспард ответил торопливо, со вспыхнувшей надеждой:
— Двадцать в этом зале, сорок в соседних. Во дворе
охрану несут ещё семьдесят.
Мрак кивнул.
— Хорошо. Убей этих псов... а этого... в цепи. Аспард
стал выше ростом, раздулся, в глазах засверкали огни, он стал красив и страшен.
Прокричал сильным и звонким голосом:
— Стража!..
Рагнар всё ещё с выпученными глазами смотрел на Мрака, потом
спохватился, вскричал:
— Нет, не нужно!.. Ваше Величество, это какое-то
недоразумение. Ирарих, уводи людей. Ждите меня на выходе... во дворе.
Мрак милостивым жестом остановил вбежавших стражей. Аспард с
явной неохотой повторил жест. Шестеро гигантов в железе заспешили к выходу с
такой скоростью, что среди побледневших придворных раздались робкие смешки.
Рагнар стоял перед Мраком красный от гнева.
— Ваше Величество! — сказал он громко. —
Разве это не... враждебно?
Мрак стиснул челюсти. Этот красавец на что-то намекает, но
на что?
Он откинул голову на сиденье, процедил надменно:
— Кто из нас тцар?
Рагнар некоторое время смотрел на него с бешенством в глазах
и во всём облике. Во всей фигуре было патетическое изумление: как этот тцар
осмелился такое сказать ему, Рагнару?
Чёрт, подумал Мрак с бессильной яростью. Угораздило же
советнику помереть от простого удара ножом в неподходящее время. Вот тебе и
легкая сытая передышка в тцарских покоях. Все на что-то да намекают, никто
ничего не говорит прямо. Что за люди?
Аспард смотрел на Рагнара с вызовом. Даже ногу отставил
вперед, чтобы красивше откинуться назад и задрать голову, ибо Рагнар повыше,
повыше.
Рагнар медленно поклонился, сделал шаг назад и снова
поклонился. В его тёмных глазах Мрак прочел смертельную угрозу. Угрозу и намёк
на некую власть, которую он имеет над тцаром.
Мрак прорычал:
— Я тцар или не тцар?.. Не забывайтесь, люди.
Он увидел, что на него смотрят ошалело. Не понял, в чём
дело, ощутил холодок опасности. Рука потянулась к рукояти секиры, но вспомнил,
что секира сейчас тю-тю, это у Мрака секира, а у него, тцара, скипетр и
держава, то бишь дубина в одной руке, булыжник — в другой.
Аспард сказал дрогнувшим голосом, в котором, как Мрак трезво
понимал, за дрожью придёт страх... уже пришел, а затем вспыхнет и подозрение:
— Ваше Величество... вы никогда так не говорили!
И другие смотрели дикими глазами, кто-то попятился, а иные
вертели головами, явно высматривая стражу. Мрак ощетинился, щас придется
драться, самозванца раздерут на клочья, а в это время сбоку раздалось надсадное
кряхтение, скрип суставов, похожий на скрип колёс несмазанной телеги.
Сквозь толпу протиснулся старый хрыч, ветхий, как
прохудившийся мешок, седой как лунь. Он с каждым шагом опирался в пол толстой
суковатой палкой, простой палкой, дико смотрелись в середине тщательно
вделанные самоцветы. Старик всмотрелся в грозное лицо Мрака, глаза от старости
почти белые, выцветшие.
Все в тишине услышали слабый скрипучий голос:
— Ваше Величество... Гаральд Огненный Меч... как давно
я вас не зрел!
Кто-то из дальних рядов пробормотал:
— Что несёт этот старый пень?
А старик, никого не слушая, влюблённо смотрел в лицо Мрака,
тянул:
— Я услышал ваши слова... душа встрепенулась!.. Сколько
раз мы слышали ваш голос и вот эти слова... и знали, что снова победим... И все
богатства врага будут наши... и все женщины...
Другой голос крякнул:
— Это ему-то вспоминать о женщинах? А третий вдруг воскликнул:
— Святые боги!.. Да не вселился ли в нашего повелителя
дух прадеда? Гаральда?
Голоса заговорили вразнобой:
— Его прадеда?
— Говорят, он бывал крут...
— А это у них часто в роду?
Мрак сделал вид, что у него закружилась голова, закрыл лицо
рукой и пошатнулся. Его подхватили под руки, усадили обратно в мягкое кресло с
высокой спинкой. Он опустил веки, всё равно всё слышит отчётливо, напустил на
себя полуобморочный вид.
Среди шелеста озабоченных голосов вычленил голос старого
хрыча:
— Да когда сильно напьётся... У их батюшки такое
бывало. То один славный предок проснётся и велит войной идти на завоевание
мира, то другой, иной всем даёт волю, отменяет налоги, а сам уходит ловить
рыбу... то ещё что-нибудь непотребное...
