Мрак оглянулся. Так и есть, те тоже вышли, отрезая дорогу
назад. Ликия дрожала, в глазах заблестели слезы. Мрак посмотрел на тех, кто
спереди. Верно, бледный крепыш там, он не унизил себя прятаньем в тени, вот
прямо сейчас появился, позже всех, по-хозяйски.
За спиной Мрак чувствовал чужое шумное дыхание, подходят
ближе, а эти, что спереди, тоже придвинулись на расстояние вытянутой руки.
Крепыш заговорил первым:
— Я же тебе сказал, шлюха, чтобы ты...
Мрак ударил. Волк не только в десятки раз лучше слышит, в
сотни раз — нюхает, но и двигается намного быстрее. Он не волк, а человек, но
память о скорости осталась: он развернулся ко второму, ударил, к третьему,
четвёртому, а вожак только-только содрогнулся всем телом, начал опускаться на
ватных ногах.
И только последнего Мрак ударил некрасиво: удар перешёл в
деревенский толчок, и жертва не опустилась там, где стояла, а отлетела шагов на
пять и ударилась о стену дома.
Мрак повернулся к Ликии. Она смотрела с ужасом и неверяще то
на него, то на разбросанные тела. Только двое еще шевелились, остальные лежали
с разбитыми лицами.
— Давай, — сказал он заботливо, — доведу до
двери. А то, кто знает, что здесь за порядки...
Она прошептала:
— Кто ты? Он хмыкнул:
— Варвар, кто же ещё?
Она дрожала и хваталась за его руку ещё больше. В окнах дома
горел свет, а когда они подошли к калитке, открылась дверь, на крыльце
показалась фигура со свечой в руке.
— Ликия? — донесся старческий голос.
— Я, — ответила Ликия, — это я, отец.
— А кто с тобой?
— Странник...
— Пусть, — ответил отец, — зайдёт... Сейчас ночь,
куда идти? Поделимся тем, что у нас есть.
Ликия прошмыгнула в дом, тихая и пугливая, как мышка, Мрак
вдвинулся боком, узкий дверной проем не рассчитан на его плечи. Старик замыкал
шествие. Трепещущий свет, чересчур контрастный, метался по стенам. Комната
только одна, да еще за отгороженной старыми одеялами занавесью чувствуется
кровать. Мрак понял ноздрями, уловил, что там старая женщина и двое детей...
Дети спят под кроватью на тряпках, как и везде в бедных деревнях. А здесь стол
с чисто отмытой и отскобленной ножом поверхностью, две широкие лавки по краям,
в углу табурет с ведром воды.
— Да, — сказал Мрак как можно дружелюбнее, —
у вас как раз то место, где делятся всем.
Старик произнес кротко, с достоинством:
— У нас есть хлеб, есть немного сладких трав. Бедным
людям этого достаточно.
Мрак опустился на лавку, что сразу же затрещала под его
немалым весом.
— Да, — согласился он. — Бедным этого бывает
вполне... А вот богатым и золотых гор мало. Что-то у вас неспокойно на улице!
Старик спросил встревоженно:
— Опять люди Волдыря?.. Ликия, что с тобой, детка? На
тебе лица нет.
Ликия, глаза на пол-лица, бледная и всё ещё вздрагивающая,
прошептала:
— Отец... Волдыря больше нет...
— Как... нет?
— Он встретил меня со своими людьми. Но вот этот
незнакомец... его зовут Мрак, их всех... Словом, Волдырь уже не придёт....
Старик ахнул, приблизил свечу к лицу Мрака, всмотрелся. Мрак
улыбнулся как можно дружелюбнее, но старик дёрнулся и едва не выронил свечу. На
рано постаревшем, как определил Мрак, лице метнулся страх.
— Как ты их сумел, мил-человек? Это же самые
отъявленные разбойники...
— Как-то получилось, — ответил Мрак
небрежно. — Но почему он так... вас обижал? Ведь для того, чтобы забрать
Ликию, уж не обижайтесь, ему не нужно семь головорезов!
Старик печально вздохнул, сел за стол напротив Мрака, на
стол легли его худые натруженные руки. Суставы показались Мраку чересчур
вспухшими, словно от многолетней работы в холодных сырых рудниках. Ликия ушла
готовить ужин неожиданному гостю. Из-за перегородки послышался стонущий женский
голос. Старик ответил ласково и успокаивающе, женщина что-то пробормотала и,
судя по дыханию, уснула снова.
— Не дивись, — ответил он наконец Мраку. —
Волдырь имел, конечно, виды на Ликию... но головорезов он собрал не на свои
деньги...
— Ого!
— Да, но не ради Ликии, конечно.
— А зачем?
Старик снова тяжело вздохнул. Было странно видеть, как это
худое измождённое тело вздыхает так мощно, словно лёгкие у него от великана,
но, когда поднимал на Мрака глаза, тот видел, что у этого человека некогда были
не только легкие от великана, но и, возможно, сила.
— Они сгоняют нас, — объяснил он. — Сгоняют с
земель... Не только нашу семью, а вообще... Наши соседи уже бросили дома, ушли.
Продать не удалось, все уже знают... боятся.
Мрак удивился:
— А зачем? Старик развел руками.
— Кто знает... Зато, видно, им самим эти дома не нужны.
— А что, земля понадобилась? Старик ответил дребезжащим
голосом:
— Разве ты не знаешь, что это за земля?
— Я ж варвар, — напомнил Мрак. — Издалека.
— Это Мёртвое Поле, — ответил старик пугливым
голосом. — Самое проклятое место в Барбуссии и, наверное, на всем белом
свете... Здесь поколений десять назад было страшное сражение. Даже не сражение,
а битва. Говорят даже, побоище!.. Два родных брата сошлись в исполинской битве
за трон! Оба бросили в последний страшный бой свои лучшие силы. От трупов негде
было ступить, воины умирали сотнями от тесноты, а ручьи переполнились кровью.
Реки покраснели, а потом и вовсе вышли из берегов. Сотни тысяч трупов остались
на этом самом месте. Кровь пропитала землю до самых глубин, даже проникла через
свод ада и полилась струями на подземных богов... Мы всё время выкапываем кости
и черепа, относим на дорогу, там их грузят на телеги. А раньше, говорят, земли
было не видно под белыми костями! Так что это... нехорошее место. Но мы,
беженцы, не могли рассчитывать на что-то лучше, чем жители Барбуссии...
Поселились, построили дома, развели огороды... Да всё, как видишь, не идёт
впрок... Всё валится, как будто погибшие гневаются, что на их костях такое
непотребство... Народ отсюда уходит, бросает всё. Тут и днём так же пусто, как
сейчас ночью. Больше половины домов дальше стоят заброшенные!..
Мрак покачал головой. Ликия принесла хлеба, целое блюдо
сладкой травы. На самом деле, какая там сладкая, но беднота ест всё...
Он из вежества отломил хлеба, пожевал, поднялся.
— Ладно, я ещё пройдусь. Надо вернуться в город. Старик
сказал слабло:
— Чего ночью искать беды? Переночуй, а утром уже и
пойдёшь.
Мрак усмехнулся.
