— Погодите, — велел он. — Тот, кто сказал,
что тцар должон быть страшно далёк от народа, уже... того, не дышит. А раз не
дышит, значит — не прав. Мы едем всего лишь на охоту, а это забава. Здесь же от
нашего решения может висеть на волоске чья-то жизня. Ну, говори, что случилось?
Проситель, не вставая с колен, прокричал:
— У меня жалоба на своего друга, золотокузнеца... о,
какой он теперь мне друг!.. которому я оставлял на хранение драгоценный камень
размером с кулак. Возвратился я из дальней поездки только два дня назад, но он
отказывается вернуть этот камень!.. Я разорён!
Мрак покосился по сторонам. Из калиток выходили жители
деревни, в основном
— женщины, потом появились мужчины, сперва боязливые
группки простолюдинов, попозже вышли степенные люди в богатых одеждах. Одни
просто глазели на богатый выезд, нечасто видят тцара, другие же прислушивались,
что скажет Его Величество.
— А где этот, — спросил Мрак недобро, — твой
друг... теперь бывший?
Из толпы услужливо вытолкнули хорошо одетого человека.
Падать на колени золотых дел мастер не стал, но поклонился почтительно, а в
лице его был только стыд, но не было страха.
— Ну, — прорычал Мрак. — Признавайся! Почему
не отдал чужое?
Золотокузнец поклонился, сказал с достоинством:
— Великий тцар, ты грозен... но я слышал, что ты
смотришь на звёзды, а это значит, что ты должен знать высшую мудрость. Отвечаю
тебе при всех, я отдал ему его проклятый камень! Причем, зная, что имею дело со
скользким человеком, я отдал при свидетелях.
— А где твои свидетели? Золотокузнец повел рукой в
сторону толпы.
— Они здесь, Ваше Величество. Простые честные люди. Из
толпы вышли четверо. В одном Мрак сразу признал кузнеца, другой с мягким
румяным лицом, от него пахнет свежим хлебом, явно булочник, третий перепачкан
глиной, горшечник, а четвёртый прокалён солнцем, на поясе охотничий нож, больше
всего похож на охотника.
— Это мои соседи, — объяснил Золотокузнец. —
Я тут же их позвал, чтобы они могли подтвердить.
Мрак повернулся к жалобщику. Тот зарыдал, упал в пыль, начал
рвать на себе волосы. Мрак поморщился, чересчур страдает, мужчине не к лицу так
убиваться всего лишь из-за цветных камней, сказал Аспарду:
— Возьми свидетелей... и каждого посади в один из этих
домов. Приставь по воину, чтоб никого не пускал. Ясно?
— Ясно, — пробормотал Аспард, которому явно ничего
не было ясно. — Зигот, Тулелк, Дитис, Анаш — всем взять по одному
свидетелю и вон в те дома!
Когда за ними захлопнулись двери, Мрак поймал глазами в
толпе мальчишку побойчее, спросил:
— Ты знаешь, где у горшечника лежит сырая глина?
— Знаю, — выкрикнул мальчишка счастливо.
— Неси, — распорядился Мрак.
Через минуту целая ватага мальчишек принесла огромную глыбу,
что распадалась в их руках. Мрак оторвал от неё четыре ломтя, дал Аспарду.
— Пусть каждый вылепит точное подобие камня, который
Золотокузнец отдал жалобщику.
Аспард отбыл, а через четверть часа, улыбаясь во весь рот,
принёс четыре вылепленные фигуры. Теперь уже и ему стало ясно, что именно
звёзды подсказали хитроумному тцару. Один вылепил нечто похожее на подкову,
другой на булку, третий — на горшок, а четвёртый — на какую-то зверушку.
— Золотокузнеца повесить, — распорядился Мрак
коротко, — а дом отдать жалобщику, как возмещение за страдания. У
свидетелей отобрать всё имущество, плетьми выгнать из этого села. Всё, суд
окончен, поехали!
В лесу его ждали главные и главнейшие распорядители охоты.
Они начали объяснять ему правила, а он стискивал челюсти, чтобы, не заржать,
как злой конь. Оказывается, это так он обычно выезжает на охоту. Пять тысяч
загонщиков... это такие люди, что, оказываются, идут с другой стороны леса и
пугают, поднимают шум, сгоняют зверей, заставляют бежать в его сторону. А он,
не сходя с места, будет стрелять из лука или метать дротик в бегущих навстречу
испуганных, очумелых, ничего не понимающих зверей.
Ха, да не только он такой, тут, оказывается, и остальные ещё
те охотнички! Тоже будут охотиться, не сходя с места. И, глядя на их животы,
понимаешь, что стрелять будут не с седла, их и сейчас несут в носилках, а
лёжа... Главное же, в какую бы сторону они ни стреляли, им принесут
подстреленных уток, гусей, зайцев, оленей, а то и львов, из которых будут
торчать именно их стрелы.
Следом за ними, охотниками, тянется могучий обоз из сотни
подвод, телег и повозок. Меньше половины предназначены для дичи, на остальных —
тцарские одеяния, тцарские кушания, тцарские притирания...
Мрак покосился на Аспарда, но лицо начальника дворцовой
стражи сияло. То ли в самом деле, считает, что охота бывает именно такой, то ли
счастлив, что тцар выехал на охоту, чисто мужскую забаву, а не снова полез на
башню считать звёзды.
Аспард поймал его взгляд, тут же оказался рядом.
— Не твёрдо, Ваше Величество? — спросил он
заботливо. — Если уж вы так изволите верхом, то, может быть...
— Что, подушку под задницу? — спросил Мрак. Теперь
он понял, почему ликует Аспард, несчастный счастлив, что тцар вообще едет
верхом, а не в носилках, как беременная баба. — Эх, Аспард... Разве ж это
охота?.. Издевательство над зверьём.
Подъехал главный распорядитель охоты. Он был важен,
тцарственен, здесь всё подвластно именно ему, знатоку, сказал с озабоченностью
в голосе:
— Ваше Величество, вам лучше всего стать вон там.
Видите вот там высокий такой камень, почти утёс? Основную часть зверей погонят
сюда, а вам удобно будет... стоя на утёсе, в безопасности, стрелять по дичи...
Мрак вскинул брови, сказал испуганно:
— В безопасности? А что, на охоте может быть опасно?
Распорядитель отшатнулся, выставил перед собой белые ладони.
— Что вы, Ваше Величество, что вы!.. Просто не стоит
стоять на дороге даже у бегущей козы. Или оленя. А тут могут побежать даже
кабаны, а это, знаете ли, звери!
Мрак медленно наклонил голову. Распорядитель стоял перед
ним, не шевелясь, даже дыхание задержал, а когда Мрак кивнул, с великим
облегчением сделал выдох.
— Хорошо, — сказал Мрак. — Мне, понимашь,
надо как можно безопаснее. Я тцар или не тцар? А мою особь беречь надо для
благосостояния страны и народа.
Распорядитель выпрямился, взгляд стал орлиным, властным,
Аспард даже отступил на шаг, когда тцаредворец повернулся к нему всем корпусом
и ткнул ему в грудь пальцем.
— Оставь двух человек, — велел
распорядитель, — но не с Его Величеством, нечего им мешать его стрельбе, а
там, внизу. Не на звериной тропе, понятно, а так, чтобы никакой зверь не смог
взобраться на утёс. Понял? А сам пойдёшь со мной, ты мне нужен...
