— Да нет, — ответил Аспард ещё несчастнее. Потом,
словно бросаясь вниз головой в прорубь, выпалил: — Вы их запустили совсем не
малость!
— Ого, — сказал Мрак поощряющим голосом. —
Ты, может, напомнишь, что, по-твоему, запущено сильнее?
Аспард покосился на безмятежное лицо Мрака, это ещё какой
дух предка вселился в их тцара, загнул палец:
— Перво-наперво — это артанцы. Мне, как начальнику
дворцовой охраны, они вроде бы до одного места, так как не желают вам зла, а
совсем напротив — чтоб вы подольше тцарствовали. Другой тцар попробует им
укорот дать, а вам лишь бы никто звёзды не заслонял... Но, как барбусец, я
ставлю артанцев на первое место... ну, по запущенности первое.
— Хорошо говоришь, — одобрил Мрак. — Жизнь
Отечества важнее наших жизней. Давай дальше.
Подбодрённый Аспард загнул второй палец.
— Полководцы и военачальники, что под вашим отцом
укрепили рубежи, а всех соседей научили кланяться и уступать дорогу. Эти,
напротив, хорошие и честные люди, но... увы, Ваше Величество, они собираются
сместить вас. Уже сместили бы, но пока не договорились, кому сесть на трон.
Главные из них — Геонтий Секироносец и Рагнар. Рагнар сейчас больше времени
проводит в пирах, договаривается со знатью, а Геонтий — в казармах, завоёвывает
сердца солдат, у каждого свои пути к трону. Есть и ещё помельче, их
перетягивают на свою сторону Рагнар и Геонтий, обещая всякие вольности и
должности. Пока всё тихо, все хотят обойтись как можно меньшей кровью. Вас уже
не считают вовсе, просто не хотят лить кровь барбусцев... ибо половина за
Рагнара, половина — за Секироносца. Однако, похоже, на днях договорятся. Или
уже договорились, пока сведений не имею.
— Давай гни дальше.
— Третье, — сказал Аспард, — ваша дальняя
родня, что всегда мечтала о троне, а сейчас, когда вы перестали вылезать из
башни звездочёта, они зашевелились... Я принесу список всех имён, кто не просто
мечтает о троне, кто из них не мечтает, но и кое-что пытается, роет, строит
заговоры... Четвёртое — главы богатых родов. Вместе с Первым Тарасом, что
пришёл на эти земли, были и другие сильные и отважные богатыри, герои. Но
тцаром стал Тарас. Однако теперь потомки тех героев считают, что кровь Тараса в
его потомстве настолько разжижилась, что от неё ничего не осталось, и они вправе,
да-да, просто обязаны взять власть, дать начало новой династии...
— Ну-ну, — проворчал Мрак, — у меня
разжижилась, а у них нет? Ладно, дальше.
— Вами недовольны также горские племена...
— А они что? Тоже на трон?
— Нет, ваш батюшка отобрал их вольности.
— Так на батюшку бы и сердились.
— Батюшка был крут, — пояснил Аспард, — при
нём никто пикнуть не смел. А вот вы...
— Ладно, дуй дальше. Если что, можешь разуться.
— Зачем? — удивился Аспард.
— А там ещё есть пальцы, — объяснил Мрак
хладнокровно. — Для загибания.
— Ваше Величество, если перечислять всех, кто хотел бы
вас сковырнуть с престола, то что люди — тут никаких сороконожек не хватит!
Даже если у них на каждой ноге ещё по сорок пальцев. Вы уж простите за
откровенность...
Ужинать Мрак велел подать в свои покои. Тцар он или не тцар,
спросил он у перепуганных слуг. Они испуганно заверили, что да, тцар, тогда он
хладнокровно посоветовал им засунуть своих жареных змей себе... а следом ещё и
пауков. В нём пробудился его прапрадедушка, которому подавай жареного
поросёнка, можно — молочного, да чтоб с хрустящей корочкой.
Аспарда он не отпустил, усадил за стол. Молча ели и пили,
утоляя голод. Никто не проронил ни слова, пока от кабанчика не остались только
обглоданные кости, но и тогда Мрак молча разорвал жареного гуся, половину
швырнул на блюдо Аспарду, за другую принялся сам. Слуга, дивясь такому аппетиту
тцара, молча подливал обоим в высокие серебряные кубки.
Хрюндя отыскала от прошлого пиршества кость, с радостным
хрюканьем принесла Мраку. Мрак отмахнулся, сама грызи, если такая дурёха, но
Хрюндя поняла его взмах, как приглашение играть, стала прыгать и тыкать ему в
ладони кость, а когда он намеревался схватить и выбросить, с довольным
хорканьем отскакивала. Рассердившись, он наконец изловчился и отнял кость.
Хрюндя тут же полезла ему на голову, кусала уши, топталась всеми четырьмя
шипастыми лапами. Мрак едва сумел вышвырнуть кость в окно.
Та исчезла в темноте, Хрюндя с обиженным визгом ринулась к
двери. Манмурт бросился следом. Мрак прислушался, но всё, что уловил, это как
во тьме в саду хрустит, хрюкает, шелестят старые листья и трещат ветки.
— Послушай, — сказал он, — ты мне напомни...
что там за делы с Фригой?
Аспард поперхнулся, вино плеснуло на блюдо.
— Клевета, — сказал он горячо. — Истинная
клевета!.. Ничего у нас не было, все брешут!
— Ага, — сказал Мрак. Подумал, сказал снова: —
Ага... ну, ладно, брешут, так брешут... Похоже, её родители наметились её
выдать замуж?
Аспард испуганно взглянул на тцара, снова поперхнулся.
— Не совсем так, — промолвил он осторожно. —
Это она хочет пойти за конта Сигизеля, вот и насела на родителей. А у них вроде
бы есть обязательства перед вами. Или даже перед вашим батюшкой. Вроде бы
обещали выдать первую дочь за вас, чтобы укрепить дружбу... Потом, правда,
дружба распалась, но обязательства...
— Понятно, — прервал Мрак. — А как сам конт
Сигизель?
— Да просто конт, — пробормотал Аспард. — Он
вообще-то младший сын правителя Вантита. Здесь был как купец... потом почему-то
застрял. Говорят, потерял голову из-за Фриги. Не шибко умный, не шибко
храбрый... Зато молодой и чистый лицом. Одевается нарядно, а что ещё женщине
надобно?
Мрак сделал знак слуге, чтобы не зевал, наливал сразу же,
едва увидит пустой кубок, отхлебнул, осушив сразу половину кубка, заметил:
— Тогда надо сказать родителям Фриги... Да ты и скажи!
Больно мне надо вляпываться в такое... Скажи, что я рекомендую.
Уснул с сердитой мыслью, что чёртова Хрюндя так и не нашла в
темноте косточку, всё ещё продирается между кустами, пищит, скулит, но слышно и
жалобный голос Манмурта, этот не оставит её, иначе голова с плеч...
3. Третий день на Тцарстве
Проснулся под утро, чувствуя приятную тёплую тяжесть. Он
лежал на спине, перед глазами, заслоняя весь мир, расплылся толстый зелёный
зад. Хрюндя мирно посапывала. Обычно она засыпала, повернувшись к нему мордой,
и он не раз вздрагивал, когда поднимал веки, а прямо перед глазами страшная
оскаленная пасть с выпученными глазами. Глаза у жаб не закрываются, они глядят
через прозрачную плёнку, потому могут таращиться даже навстречу ветру. А сейчас
Хрюндя, застав его спящим; легла мордой к ногам. Ежели враг нападёт, оба будут
кусать каждый со своей стороны.
