Дорога расширилась, длинной прерывистой вереницей тянулись
подводы, по обочине мчались всадники. Со стороны гор наперерез ещё дорога,
поменьше, но Мрак в первую очередь рассмотрел, что на перекрёстке высится
огромный постоялый двор. Просто великанский двор, есть даже конюшня помимо
длинной коновязи, слышен частый перестук молоточков, работают в кузне, донесся
слабый аромат жжёной кости.
Мрак прикинул расстояние до городских стен, сказал громко:
— До ночи не доберёмся... А в потёмках чего тащиться?
В мешке заворочалось и закряхтело. Мрак понял правильно: ты,
мол, решай сам, мне и тут, в мешке, хорошо, а где заночевать, я тебе доверяю.
Всё равно скажу, что не так, можно бы и лучше...
Постоялый двор приближался медленными толчками. Стал
явственнее бодрящий запах калёного железа, конского пота, а затем пахнуло
свежеиспеченными хлебными лепёшками. При постоялом дворе явно есть всё, что
требуется путникам, чтобы в город прибыть бодрыми, сытыми и на исправных
телегах.
Мрак прошёл через двор, на него уважительно оглядывались.
Лохматый варвар в волчовке ростом высок, в плечах — косая сажень, руки толстые,
а ладони как лопаты. Такие могучие люди выходят, говорят, из лесов загадочной
Славии. Ещё говорят, что они едят только сырое мясо, а говорить вовсе не умеют,
только мычат и показывают знаками, которые человеку не понять, а зверь лесной
понимает сразу.
Перед харчевней горел забытый факел, окна светились красным.
У коновязи фыркали и обнюхивались трое коней, скрипело колесо колодца, угрюмый
мальчишка с натугой тащит наполненную водой бадью. Справа от крыльца на лавке
отдыхают девки, одна безуспешно старалась свести вместе края разорванного лифа,
но мощная грудь, обрадовавшись свободе, нагло пёрла навстречу солнцу.
Крепкие мужики выкатили из подвала сорокавёдерную бочку и,
подкладывая доски, а сзади подпирая плечами, с натугой загнали в распахнутые
двери не то подсобки, не то кухни.
Мрак пошёл с парадного входа, ступеньки заскрипели под
могучим телом. Дверь распахнулась навстречу, но выходящий мужик отступил,
прижался к стене. Мрак прошёл как могучий неторопливый тур, сознающий свою мощь
среди стада телят. Помещение огромно, два десятка длинных столов, больше
половины заняты крепким плечистым народом, кто ж отправит в дальнюю дорогу
слабых, но три стола пустые, хотя лавки на месте, а на столешницах, как и
положено — солонки и блюдца с горчицей.
Он выбрал стол, который почище, в мешке требовательно
заворчало. На него косились, но никто не решался взглянуть в упор. Он вытащил
Хрюндю, она сразу встопырила зачатки хребетика, посадил рядом по правую руку.
Хрюндя ещё малость потопорщила хребетик, место незнакомое, много шума, чужих
голосов, но её родитель спокоен, и она, широко зевнув, припала к лавке брюхом.
Хозяин подошёл сам, слуг не решился послать к мрачноватому
незнакомцу, всё испортят, по дорогам же разные люди бродят, это не город,
поклонился и сказал:
— Есть?.. Пить?.. Спать?
Он раскрыл рот и потыкал в него пальцем. Почмокал, почавкал,
потом сложил ладони и прижал их к уху, склонив голову набок. Жаба приподнялась,
заворчала, но смотрела с интересом.
— Тихо, — сказал ей Мрак. — Никто с тобой не
играет. Это он говорить учится. Дикий тут народ живет, видать...
— Слушай, друг! Принеси поесть... хорошо поесть, понял?
И вина, чтобы горло промочить. Не напиваться, а только чтоб горло промочить.
Он всё это повторил знаками, копируя жесты хозяина. Хозяин
вздохнул с облегчением, незнакомец явно не слав, смерил взглядом могучую фигуру
гостя, повторил:
— Только горло промочить?.. Бочонка хватит? Или два?..
Ладно, я тоже шутить могу. Всё принесу сам. Впервые такую пару вижу. А ей что?
— Мух, — сказал Мрак, — но ладно уж,
обойдётся... Пусть жрёт, не перебирая.
Хозяин с интересом рассматривал недовольную вниманием жабу.
— Что это вообще такое?
— Ящерица, — ответил Мрак.
— Ящерица? Такая толстая?
— На себя посмотри, — огрызнулся Мрак.
— Да ладно тебе... Это у тебя жаба, не вижу, что ли?
— А что такое ящерица, как не худая жаба? Однажды
дура-жаба протиснулась через замочную скважину, стала ящерицей... А моя умница
в дырку не полезла.
Хозяин помахал рукой, пробегавший мальчишка тут же поставил
на стол широкую тарелку с нарезанным на ломти хлебом, умчался. Мрак взял один
ломоть, посолил и начал есть, чувствуя хороший звериный голод.
Хозяин взглянул понимающе.
— Левша? Мрак скривился.
— Если бы. Думаешь, удобно держать в левой? Хозяин
помолчал, но странный гость ничего не объяснял, и он сам посоветовал туповатому
варвару:
— Так возьми в правую.
— Да? Ну, взгляни.
Мрак взял ломоть хлеба в правую, начал неторопливо есть.
Жаба, что сидела рядом, внезапно протянула лапу и мощно стукнула Мрака по руке.
Ломоть выпал, жаба молниеносно подхватила широкой пастью, отпрыгнула на другой
конец лавки. Гребень на спине вздыбился. Она быстро сжевала хлеб, снова
придвинулась на прежнее место, глядя невинными глазами.
Мрак выругался. Хозяин захохотал, потом с великой укоризной
покачал головой:
— Не кормишь бедную тварь!
Мрак выругался снова. Отломил ломоть и сунул жабе под нос.
Она презрительно отвернулась.
— Видишь? — сказал Мрак зло. — Ей так
неинтересно. Ей добычу подавай! Охотница.
Хозяин ржал так, что всхлипывал и цеплялся за стол, чтобы не
упасть. Наконец сказал, вытирая слёзы и меряя уважительным взглядом широкие
плечи Мрака:
— Да, она проделывает то, на что решится не всякий
храбрец. Ставлю выпивку за свой счёт! Давно таких чудес не видывал.
Таргитай обычно старался в чужих городах попробовать всякую
еду — любопытный, Олегу всегда без разницы, что ест — умный, значит, а вот он,
Мрак, замечал, что ест, но разносолы не жаловал. И сейчас ему принесли
молочного поросёнка, бараний бок с кашей, а также вина. Хозяин заикнулся было
насчет какого, но Мрак ответил твёрдо, что хорошего, а уж красного или белого,
да еще с названием — это блажь, это причуды всяких местных Таргитаев.
Поросёнок провалился в абсолютно пустой желудок: остатки
оленины уже перешли в мышцы, в тело, откуда по мере надобности будут истаивать,
за поросёнком пошёл бараний бок, всё это Мрак запивал вином — красное, терпкое,
подстегивающее аппетит, а когда принесли птицу, он распустил пояс, ел уже без
голода, но со здоровым аппетитом человека, что умеет насыщаться в запас.
Комната, за которую предусмотрительный хозяин взял плату
вперёд, оказалась даже шире и просторнее, чем он ожидал за такие деньги.
Вообще-то комната на двоих, но пока есть свободные, можно не тесниться. Могучее
ложе, длинный стол и две широкие лавки, на которые при нужде тоже можно уложить
двоих на ночлег, широкое окно, а с той стороны — массивные ставни из дубовых
досок.
