Мрак ругнулся, подхватил жабу, почти бегом вынес во двор, но
здесь столпотворение, караван спешно готовится в путь, запрягают волов, коней,
все суетятся, двор уже тесен...
Старик вышел за ним на улицу. Жаба, едва оказавшись на
земле, сделала три гигантских прыжка, спряталась за крупным лопухом, видно
было, как там согнулась, сидя на полусогнутых задних, морда стала очень
задумчивая и серьёзная.
— Ты устал, — участливо сказал старик за спиной
Мрака. — Тебе, хочется найти спокойное место, отдохнуть, отсидеться. Чтоб
никто тебя не трогал, чтоб и ты никому ничем не был обязан. Не удивляйся, я всё
знаю... Мы все через это прошли, потому и знаю. Сейчас ты уверен, что уже
закончил всё своё бурное... Нет-нет, я не переубеждаю! Как раз это и хорошо.
Именно вот таким спокойным сидением в теплом райском уголке... такой вот
прекрасной передышкой ты можешь очень сильно помочь одному хорошему... даже
прекрасному человеку.
Мрак с сомнением покачал головой.
— Что-то трудно верится.
— Ещё бы! — ответил старик. — Но никому бы и
не могло такое счастье выпасть, но ты... твоя внешность... Даже голос...
— Помочь одному хорошему человеку? — повторил Мрак
с горькой насмешкой. — Обычно помогают тем, что стараются перебить его
соседей, чьи куры топчут его огород, а то и роют, сжечь хаты, изнасиловать жен
и дочерей...
Старик испуганно замахал руками.
— Что ты, что ты! Или это так шутишь?.. Наоборот,
ничего делать не надо.
— Как это не надо?
— Вообще ничего делать не надо!
— Разве такое бывает?
— Да, я ж говорю...
— Ну ладно, говори.
— Этот хороший человек, о котором веду речь, очень
любит умные беседы с мудрецами, а ещё больше любит в ночи смотреть на звезды,
мыслить, зачем они и для чего, сидеть в тиши... Ему бы в пещерах жить, истину
искать...
Мрак покачал головой.
— Я знаю одного, который тоже рвётся в пещеры. А что,
кто-то не пускает?
Старик скорбно вздохнул.
— Не кто-то, а что-то. Понимаешь, это... но ты должен
пообещать, что разговор только между нами. Обещаешь? Клянёшься? Небом и своими
родителями?.. Хорошо, только держись за что-нибудь, а то упадёшь. Этот человек
— тцар всей Барбуссии!.. Дел столько, что он совсем захирел... А ему срочно
надо закончить одну работу. Понимаешь, он составляет карту... звёзд! Звёздную
карту. Осталось совсем немного, но для этого ему надо, чтобы хоть пару недель
никто не трогал. А лучше — месяц. Он все мысли должен направить на решение... а
ему приходится разбирать придворные склоки! За месяц он точно всё закончит... А
то и раньше. Но всё бросить и уйти в свою обсерваторию тоже нельзя.
— Почему? — удивился Мрак. — Он тцар или не
тцар?
— Тцар, — ответил старик. — А тцар должон
заботиться о подданных. Пока он на троне — в тцарстве все спокойно. Но как
только исчезнет, тут такое начнётся! Наследников у него аж три, и все трое
такие... нет-нет, они не полезут, слишком малы, но от их имени могут начать
такую склоку, что не приведи боги! А с ними на трон полезут всякие... Море
крови прольётся!
— Ага, — ответил Мрак. — Понял. Ну, а теперь
к делу. Я при чём?
— Понимаешь, мы с тцаром придумали... не лупи глаза, я
— его главный советник!.. Что, не похож?
— Похож, — пробормотал Мрак.
— То-то... Мы придумали на недельку-другую дать ему
уйти из дворца, вообще из города... Есть у меня одна хорошая женщина на
примете, хороший дом, где он отдохнёт, отлежится, на звёзды по-другому
посмотрит, придумает систему получше, как эти звёзды расположить... А потом
вернётся, как новенький!.. А на троне все это время просидишь... ты.
Мрак отшатнулся:
— Сдурел?
— Вы с ним как две капли воды, — объяснил старик
настойчиво. — Просто этого никто не видит, так как тцар всегда в золотых
одеждах, в высокой шапке, взор надменен и тцарственен... Это я только могу
увидеть, что похожи! Я ж видел тцара и... без тцарственных одежд. Если ему
волосы чуть отрастить да взлохматить... да не дать брить бороду недели две...
вылитый ты!
— Ты оборзел, — сказал Мрак с отвращением. —
Что с того, что рожей схожи? А повадки?.. Всяк узрит, что я того не знаю, того
не помню... Ничего себе, тцар!
Старик протестующе выставил ладони.
— Наш тцар — мудрец! А это значит, малость с придурью.
Он всё время забывает, что ел, с кем разговаривал, кого призвал перед свои ясны
очи... Звёзды все до единой по именам знает, а своих жён не помнит!
Мрак спросил с проснувшимся интересом:
— А много ли жён? Старик отмахнулся:
— Да это так говорится. Такому тцару положено сотни
две. Меньше нельзя — урон его имени. Но он сразу сказал, что одного вида этих
дур не выносит. Конечно, малость зазвездился: кто от женщин ума ждет? Словом, у
него была только одна жена, он её любил очень сильно, но с полгода тому она
тяжко заболела и померла. Я сам видел, как он страдал и убивался. С тех пор и
пристрастился к звёздному небу... Словом, ты знай: при тебе всегда буду я! Я
всё знаю, всех вижу насквозь. Всегда под рукой. Ты только взгляни, я тут же
вмешаюсь. Либо подскажу на ушко, при тцаре всегда советник, либо отложим:
тцару-де надобно обмыслить. От тебя только и требуется, чтобы тебя время от
времени просто видели. Хотя бы издалека. Можешь рот вообще не раскрывать. Для
того и существуют советники... Но тцар во дворце должен быть, иначе...
— Что иначе?
— Иначе, — вздохнул старик, — интриги,
заговоры, борьба за трон, война... А когда видят тцара, да к тому же тцар бодр
и весел, то и все бодры и веселы. И про борьбу за трон не думают.
Он смотрел в лицо Мрака уверенно и требовательно. Мрак
покосился в ответ хмуро, уже раскрыл рот, чтобы послать этого советчика
подальше, но вдруг в черепе мелькнуло неожиданное: а почему бы и нет? Сам же
собирался остановиться и перевести дух. С того дня, как вышли из Леса, каждый
день — бегом, надсаживая грудь, дым из ушей, секира уже приросла к рукам, всё
время то бьёшь по головам, то сам получаешь... Дрались с тцарами, магами, даже
богами, не говоря уж про всяких там чудищ и прочую мелочь. Потом сердце
обливалось кровью в Куявии, что сейчас с каждым днём отдаляется за горным
хребтом... А вот сейчас прямо носом тычут в местечко, где может пожить
спокойно, без драк и надрываний сердца.
— И как ты это мыслишь? — спросил он всё ещё с
недоверием.
Старик сказал быстро, чувствовалось, что план продуман
давно:
— Ты ждёшь в условленном месте. Я сейчас возвращаюсь,
договариваюсь с тцаром. Привожу его... нет, не сейчас, лучше в полночь. Вы
быстренько меняетесь одеждой. После чего расходитесь. Поодиночке, чтобы никто
вас вместе не увидел. Тцар уходит в свою обсерваторию... нет, в уединение, а я
тебя увожу во дворец, в тцарские покои, где ты будешь отдыхать две-три недели.
От силы — месяц. После чего так же тайно поменяетесь... ты получишь больше
золота, чем видел в своей жизни!
