Подобный инструмент наказания был известен под названием «испанского ослика» и представлял собой одну вертикально установленную доску на крестовом основании. Преступника раздевали догола, сажали на «ослика» и привязывали к ногам грузы. Бывали случаи, когда «ослик» буквально разрезал свою жертву надвое.
Джеффри, Джордж
Джордж Джеффри был главным судьей королевской скамьи при Якове II Английском и носил прозвище Кровавый Джеффри за его безумную жестокость при вынесении приговоров участникам восстания Монмута, пытавшимся свергнуть Якова с престола в 1685 г. «Кровавые суды», как их тогда называли, приговорили сотни человек к казни через повешение, а сотни других – к каторге, которая тоже означала верную, хотя и медленную смерть.
Как и можно было ожидать от такой ярой аболиционистки, каковой являлась миссис Виолетта Ван Дер Эльст («На виселице» On the Gallows), ее отношение к судье Джеффри было отнюдь не благожелательным.
Мы знаем о злобности и жестокости судей прошлого. Известно, что судья Джеффри был очень хорош собою и временами доброжелателен, но не ходил по земле человек с более черной душой. Он стал судьей во время Монмутского восстания. Хочу привести здесь слова Майклджона из его «Истории»:
«После монмутского мятежа в городах постоянно кипела в котлах смола, в которую окунали для пущей сохранности головы и конечности казненных мятежников, а потом распределяли их по западным графствам, где годами, несмотря на бури, ворон и лис, они пугали одиноких крестьян, возвращающихся в сумерках с поля домой» (См. «Повешение на цепях»).
Маколи пишет:
«Крестьянин, который соглашался варить отрубленные члены в смоле, возвращался к своему плугу. Но каинова печать лежала на нем всю оставшуюся жизнь. В деревне его называли страшным именем Вильям Кипятильщик».
Часто вешали совершенно невинных людей. Например, вот что произошло с Чарльзом Линделлом. Он показывал, что не выходил из своей лавки, и действительно его там арестовали. Он никогда и никаким образом не помогал людям Монмута; в ту ночь, когда, по материалам следствия, он находился в стане Монмута, на самом деле он сидел дома со своей матерью и невестой. Все это он и сказал судье Джеффри. Тот выслушал обвиняемого со своей неизменной доброжелательной улыбкой и, казалось, даже симпатизировал ему, но затем лицо его свела злобная гримаса, и узник, подумавший было, что имеет дело с добрым судьей, понял свою ошибку. Его судил сам дьявол. Судья Джеффри сообщил Линделлу, что тот будет повешен за ложь, которую он здесь наплел, несмотря на то, что Божьим именем поклялся говорить правду. Линделл был одним из сотен, кого «судья-висельщик» приговорил к смертной казни. Казалось, что судье доставляет огромное удовольствие издеваться над несчастными людьми, которые были по большей части невиновны в преступлениях, которые им приписывались. Судья Джеффри страдал от почечных камней, но разве возможно предположить, что его болезнь была единственной причиной его дьявольской злобности. От него не ушел никто и в правление Якова II, Джеффри раздавал смертные приговоры всем, кого ему приходилось судить. Когда он судил в Олд-Бейли Тита Оутса за клятвопреступление, он приговорил его к позорному столбу в Пэлис-ярде. Затем Оутса должны были вести вокруг Вестминстер-Холла с табличкой, на которой были перечислены все его преступления; затем снова позорный столб, теперь уже перед королевской биржей; после этого Оутса, привязанного к повозке, должны были сечь от Олдгейта до Ньюгейта, а спустя два дня – от Ньюгейта до Тайберна. Когда он стоял у позорного столба, люди забросали его грязью, облили помоями и чуть было не разорвали на куски. Первая порка, при большом скоплении народа, была очень жестокой. Он долго переносил боль, но всему есть предел, и его крики страшно было слышать. Хотя он то и дело терял сознание, его продолжали безжалостно сечь. Когда его отвязали, он уже не стоял на ногах и, казалось, умер.
Два дня спустя его снова вывели к толпе, собравшейся у Ньюгейта, и поскольку на ногах он стоять не мог, его поволокли в Тайберн на салазках, где высекли еще раз, хотя он находился в бессознательном состоянии. Затем его вернули в Ньюгейт и продержали закованного в кандалы в темном сыром каземате несколько месяцев. Один из видевших экзекуцию Оутса говорил:
«Он получил в общей сложности две тысячи ударов плетью; если бы они его повесили, это было бы милосердием, если бы они содрали с него живого кожу, может быть, он страдал бы меньше».
Когда Яков II бежал из Британии, судье Джеффри пришлось скрываться под видом моряка, однако его узнали, и он оказался в Лондонском Тауэре. Он умер там, как полагали, от почечной болезни. Никогда еще смерть не уносила такого жестокого и хладнокровного негодяя.
Джуга (см. «Брэнк»)
Еще более популярным в Шотландии инструментом наказания сварливых женщин была джуга – железный ошейник с цепью, конец которой закреплялся на кресте на базарной площади или на столбе для порки. Скандалистке надевали ошейник, крепили цепь к столбу и оставляли на потеху толпе, которая закидывала несчастную всем, что попадалось под руку. Времена были жестокие, и, случалось, в нее летели даже камни, и многие женщины, чьим единственным преступлением было неумение сдерживать свой острый язык, получали серьезные увечья, таким образом понеся наказание, несоизмеримое с их проступком.
Диле
О диле, тевтонской гильотине раннего средневековья, сохранились отрывочные сведения, но несомненно то, что она действительно существовала. Иногда диле называли «хобель» или «долабра» и есть сведения, что одна такая машина для обезглавливания была установлена в былые времена в старом нюрнбергском дворце. Помимо этих сведений в нашем распоряжении имеются только художественные воспроизведения диле, которые дают противоречивое представление об этой машине и заставляют предположить, что существовало две ее разновидности.
Одна из гравюр, хранящихся в архиве Фельдхауз в Вильгельмсхафене, изображает полуавтоматическую машину, для приведения которой в действие палачу требовалось ударить тяжелой колотушкой по ножу.
Второй рисунок изображает более привычный нам тип гильотины, приводимой в действие при помощи каната и шкива, тяжелый нож которой падает с большой высоты на шею осужденного. Этот рисунок порождает некоторые сомнения относительно правдивости изображенной на нем сцены, поскольку непременным символическим атрибутом Матфея, ставшего одним из 12 апостолов вместо Иуды, всегда являлся двулезвенный топор, отсекший ему голову. Здесь же мы видим обезглавливание святого Матфея посредством механического приспособления.
Существование диле подвергает сомнению Элистер Кершоу (в своей «Истории гильотины»): «Вызывает серьезные сомнения утверждение в том, что немцы также внесли свою лепту в создание механических приспособлений для обезглавливания, поскольку никакой достоверной информации о диле, такой, какую нам дают, например, о „галифакской машине“ Кэмден и Холинзхед (см. «Галифакская машина»), не существует».
Док смерти
Для английских пиратов и совершивших преступление моряков закон уготовил, в полном соответствии с их ремеслом, водяной конец их жизненного пути. Док смерти располагался на берегу Темзы у Ист-Уэппинга, и стало традицией подвешивать пиратов на цепях и топить их именно здесь. Впрочем, иногда из милости их сначала казнили на виселице. Историк Джон Стоу пишет в своей книге «Обзор лондонской жизни» («Survey of London», 1603) о том, что «этот док стал традиционным местом казни пиратов и морских бродяг. Их подвешивали на цепях, спускали вниз во время отлива и оставляли там на время трех приливов, накрывавших их с головой». Эту казнь впервые применили в правление Генриха VI, когда двоих барочников
[31] обвинили в «убийстве трех мужчин и ребенка на борту фламандского судна». «Они висели на цепях, и вода омыла их приливами, а отливы унесли их жизни».
