Я вспоминал те годы в Пойнт-Ричмонде, штата Калифорния, где нефтеперегонный завод через дорогу был самым заметным ориентиром при поисках неприметного офиса Pixar, скромного дома, хранившего в себе волшебство. Мне нравилось, как Pixar раскрывался для своих посетителей чередой сюрпризов, которые поражали их в самое сердце и не скоро забывались.
Я вспомнил трудности, связанные с выделением опциона на акции и волнением о том, останутся ли наши лучшие люди с Pixar и дальше. Я вспомнил радостное волнение моей семьи на премьере «Истории игрушек» и как мы в тревоге ждали дома телефонного звонка, в котором нам сообщат о кассовых сборах первого уик-энда.
Я видел себя впервые стоящим у столов креативных и технических чародеев Pixar, проникнутым восхищением к их работе. Я почти со смехом смотрел на наши первые заходы в индустрию развлечений, на то, как мы мастерили финансовую модель нашего первого фильма. Я вспомнил, как мы со Стивом спорили по поводу каждого преобразования, каждой возможности, касавшейся стратегии и бизнеса Pixar.
Я помнил триумфальное IPO Pixar и полный препятствий путь, который пришлось преодолеть на пути к нему. Я восстановил в памяти и долгие, медлительные переговоры с Disney, которые привели Pixar на курс к реальным доходам и превращению в мировой бренд.
Однако теперь все это было позади. Pixar был в новых руках, в надежных руках, в руках, которые отныне будут о нем заботиться. Без сомнения, меня ожидали новые приключения, но, думаю, стоило оглянуться назад и посмотреть, как этот период моей жизни исчезает из виду.
Я не мог не думать о том, как чувствовал себя отец Немо, Марлин, в той прекрасной сцене «В поисках Немо», когда он уже не может хоть немного собраться с силами, чтобы продолжать поиски сына. Новая спутница Марлина, Дори, в своей очаровательной, эксцентричной, невинной манере говорит ему: «Ты знаешь, что делать, когда жизнь подводит тебя». А потом начинает петь в своей милой, восторженной манере:
Просто продолжай плыть,
Просто продолжай плыть,
Просто продолжать плыть, плыть, плыть.
Именно это мне и нужно было делать.
Часть IV
В поисках своего буфета
После продажи Pixar компании Disney я стал участвовать в предприятии, начавшемся еще за несколько лет до продажи. Первые шаги были сделаны в 1999 году, когда я задумался, не пора ли отходить от повседневных обязанностей в Pixar. Это открыло новое направление в моей жизни, которое, возможно, было совершенно неожиданным, но со временем заставило меня увидеть Pixar в абсолютно новом свете.
1999 год походил к концу, внедряемый в Pixar стратегический план работал, и для претворения в жизнь финансового и бизнес-плана я нанял выдающуюся команду. Я не намеревался выпускать Pixar из виду — он слишком много значил для меня. Но я не был уверен, что мне нужно продолжать находиться там в качестве финансового директора.
Я всегда получал удовольствие от своей работы. Как юрист, я гордился проведением сложных сделок и их виртуозным изложением в контрактах. Как руководитель, я любил то, с какой креативностью и точностью нужно подходить к разработке и внедрению стратегий, волнение и трепет переговоров, возможность быть частью команды, нацеленной на великие дела.
Однако чего-то мне не хватало.
Я видел мир бизнеса и финансов как своего рода игру. Я мог играть в эту игру, но ощущал и ограничения корпоративной жизни. Я понимал, что, в конце концов, речь идет о продуктах, прибыли, долях рынка и конкуренции. Все это важно, и я об этом знал. На всем этом я сделал карьеру. Но я чувствовал, что эти приоритеты ставили под удар индивидуальность и смысл. Среди корпоративных требований легко потерять себя, почувствовать, что мы подчинены силам, которые могут не совпадать с нашими личными надеждами и приоритетами или с тем, как мы хотим выражать себя в своей жизни.
Я работал на блестящих руководителей — Стива Джобса, Эфи Арази — и некоторых прекрасных клиентов, когда был адвокатом. Я не мог бы просить о большем, но все же я работал у них в подчинении. Теперь я начинал задумываться, как можно почувствовать себя, расправив собственные крылья.
После выхода «Истории игрушек-2», третьего фильма Pixar, я поймал себя на том, что много думаю об этом. Я часто думал о сюжете из истории моей собственной семьи, произошедшей в 1974 году, когда я, четырнадцатилетний мальчик, жил в Лондоне. На одной из своих первых работ я был посудомойщиком в буфете, которым владела моя бабушка. Моей задачей было собирать посуду со стоек — места для столов там не было — и загружать их в маленькую посудомоечную машину, которая каждый раз, как я открывал ее, обдавала меня обжигающим паром. За свои труды я получал несколько шиллингов и право сидеть за стойкой за обедом, глядя в окно, наблюдая за равномерным потоком прохожих, направляющихся по своим делам.
Истоки этого буфета крепко держат меня. Моя бабушка Роуз родилась в Лондоне в 1914 году, она была старшей дочерью из пяти детей в семье еврейских эмигрантов из России. Она была миниатюрной, с золотисто-каштановыми волосами, красивым лицом и глубокими голубыми глазами. Отец Роуз Сэм, мой прадед, был портным. Семья всеми силами собирала лучший фарфор и утонченную одежду, они верили в хорошие манеры и подобающий этикет. Роуз росла, чтобы стать настоящей Англичанкой. Ее дом был безупречно аккуратным, она всегда была безукоризненно одета, и если бы вы нанесли ей визит, она за пару минут сервировала бы вам стол с бисквитами и лучшим британским фарфором. Большую часть своей взрослой жизни Роуз провела в заботах о доме и семье.
Однако, будучи в возрасте за пятьдесят, Роуз потеряла покой. Она и мой дед Мик, который отошел от дел в своем бизнесе, искали источник дополнительного дохода. Никто бы никогда не подумал, что Роуз может встать на дыбы по этой причине.
— Мы откроем буфет, — объявила она однажды моему деду.
— Ты в своем уме? — пренебрежительно ответил дед.
Оказалось, так оно и было.
Тот буфет, названный «Городская еда», был крошечным кусочком магазина в финансовом районе Лондона. Роуз и Мик каждый день просыпались в 4 утра, чтобы купить на рынке еду и вовремя открыться на завтрак. Роуз обращалась со всеми своими посетителями, как будто они были ее близкими друзьями, заглянувшими на чай. Она помнила, что они любили есть на обед, и ждала их с готовой едой еще до того, как они займут очередь. Это было незадолго до того, как очередь протянулась на улицу.
Что меня всегда поражало в «Городской еде», так это то, как Роуз любила его. Именно в тот момент, когда большинство людей сказало бы, что она старая домохозяйка, готовая уйти на покой, она нырнула в новое дело. В том буфете Роуз сбросила покров традиционной домохозяйки и страдающей старческими болезнями бабушки и нашла себе совсем другой путь. Годы ее работы здесь определенно были среди лучших лет ее жизни.
Теперь я думал, что могло бы стать моим буфетом.
