На батареях, по состоянию на вчерашний день, могут работать пока только два орудия — прочие в процессе монтажа. А из этих позавчера уже произвели пробные стрельбы. Так что основная надежда — на пушки «Грома».
— Что «Гром»?
— Вышел из гавани в море.
Все верно, запирать корабль на рейде, лишая его маневра, — идея не самая правильная.
— Личный состав?
— Я назначил построение через десять минут. Машины выведут из боксов к этому времени.
И тут мой офицер прав. До гавани отсюда двадцать минут хода. Так что вполне успеем и туда, если это будет нужно.
— Связь со штабом?
— Приказано ждать распоряжений.
Они и последовали — я только успел войти в штабной бункер батареи. Тут еще сыро, несмотря на работающие обогреватели. Не затвердел здесь должным образом бетон… требуется его пока еще увлажнять.
— На подходе к гавани два корабля — транспорты противника.
Ну, нашим, положим, тут еще неоткуда взяться… рано…
— Огня не открывать, позиций не обнаруживать. Принять меры к недопущению высадки личного состава кораблей на сушу, — кратко сообщили из штаба обороны.
Понятно, высадка возможна только в том случае, если эти транспорты начнут топить. И на кораблях прозвучит команда «Спасайся, кто может!». Но раз нашим пушкам приказано молчать, то командование явно выбрало вариант захвата судов.
Командир нашей батареи, старший лейтенант Охрименко, вздыхает. Не дали пострелять… Ничего… не последний сюда корабль пришел!
— Капитану Ларину взять с собою роту и прибыть в порт.
И это вполне логично — именно хорны должны взойти на корабли. Это не вызовет никаких подозрений — во всяком случае, сначала.
— Га Шан — остаешься за меня! Ма Той, твоей роте — посадка!
И пылят по грейдеру грузовики. Сегодня для роты первая операция. Не для всех, понятное дело… но в составе нового подразделения — так сказать, дебют.
Прибыв в порт, строю бойцов за стеной пакгауза, чтобы их не было видно с воды, и докладываю о прибытии кавторангу Михайлову. Он тут главный в порту.
— С кораблей передали — просят подготовить принятие людей и выгрузку продовольствия.
Понятно, стандартная процедура. Мы тут уже малость в курсе дела, так что и действия давно отработаны.
Три цепочки бойцов в серой форме вытягиваются перпендикулярно причалу — сюда подойдет транспорт с людьми. Это новые рабочие для рудников, очередные пленники. Второе судно проследовало дальше, туда, где разворачивают свои стрелы грузовые краны. Все продовольствие на борту сложено на паллетах, так что и разгрузят корабль достаточно быстро.
— Напоминаю всем! Выдержка! Тут многие из вас помнят, в каком состоянии их сюда привезли… Так вот! Зубы стиснуть — и молчать! Не подавать вида! Не дай бог, кто-то сорвется — лично с пирса спихну!
— Яр! — гаркает добрая сотня глоток.
— Марш-марш!
Быстро вытянувшись в цепочки, рота сформировала два коридора. По левому — идут мужчины, он чуть шире. По правому — все прочие, он относительно узок. Заняли свое место и люди в комбинезонах ронгов — типа, врачи. Они должны оперативно выявлять заболевших и раненых. Обычно вся сортировка тут и происходила.
Всех признанных непригодными для работы в глубь острова не уводили. Зачем? Чего там с ними можно сделать такого, что нельзя сделать здесь?
Сгоняли отобранных людей в кучку и выводили за территорию порта — там специальный загончик для такой цели имелся. С высоким забором. Заводили туда, запирали решетчатые двери… и все.
Ветер и холод доделывали все остальное. Рационально и зарядов тратить не нужно. Никого рядом нет, так что и орать можно хоть до посинения — никому это не мешало.
Обычно после долгого пути по морю выбраковке подвергалось до десяти-пятнадцати процентов всех прибывших — и это считалось нормой.
Лязгнули, опускаясь, сходни — их две.
И зашаркали ногами люди, выходящие из трюмов.
Присмотришься сверху — все как обычно.
Серые шеренги солдат почти недвижимы. Только белые комбинезоны ронгов перемещаются туда-сюда.
Первая сотня прошла, перерыв.
В сторону отвели человек пять.
Прочие скрылись за забором пакгаузов.
Вторая сотня.
Традиционно капитан корабля вперед выпускает самых сильных пленников — показывает товар лицом, так сказать…
Третья, четвертая…
Смотрят на них сверху двадцатимиллиметровки с мостика, сторожат каждое движение людей. Понимают те — здесь их последняя пристань! Со Штормовых островов никто еще не вернулся домой! И поэтому ждут стрелки у установок, нечего пленникам терять! Рванись в сторону — и ударят очереди стальных пуль прямо в толпу.
Тут тоже хитрость есть… скорее — тоже обычай.
Упал застреленный при побеге пленник на пирс — все, приняли его здесь. Плати как за живого! Традиция, мать ее…
Шестая сотня пошла — тут уже больных больше. Растет кучка людей слева от серых шеренг.
Всего их было семьсот двадцать два человека.
Сворачиваются серые, только двое офицеров в сопровождении еще нескольких солдат направляются к трапам. Таков порядок, должен командир конвоя лично подтвердить количество прибывших. И капитану свое почтение засвидетельствовать. Только после этого команда на берег сойти может. А на борту встанут часовые из охраны порта.
По общим сходням мы не идем — сие есть неуважение к офицеру! По ним же пленников на борт принимают, и по ним они корабль покидают. Отдельный трап нам с борта спускают, этим путем и поднимаемся.
Короткое приветствие капитана, говорю все положенные фразы, подтверждаю количество прибывших…
И локтем чувствую напряжение стоящего рядом хорна! Как струна стальная, он натянут, тронь — зазвенит!
— Ран, что случилось? — выбрав момент, тихо спрашиваю его.
— Я прибыл сюда на этом корабле, командир…
— И что?
— Помощник капитана узнал меня…
А в пятнадцати метрах от нас — две скорострелки на мостике! И смотрят — как раз в нашем направлении. Что вполне логично, мы ведь поднялись на борт практически в том же месте, где только что сходили вниз пленные. Только дернись — и не получившие команды «отбой» стрелки подметут палубу вихрем стальных шаров.
— Так… Где радиорубка — знаешь?
— Да, командир, — подтверждает боец.
— Радист ничего не должен передать! Любой ценой!
Присаживаюсь, чтобы завязать шнурок на ботинке. При этом совершенно естественным движением передаю «метлу» Ма Тою.
