— К черту все это! — снова говорит она сквозь стиснутые зубы. — Возьми себя в руки!
* * *
Пойдем со мной на пляж! На-на-на-на-на-на-на-на-на-на! Пойдем со мной на пляж! На-на-на-на-на-на-на-на-на-на!
[58]
Эту песенку распевает молодой паренек, прохаживающийся по мягкому песку, низко перебирая ногами. Ему, наверное, лет шестнадцать-семнадцать, у него узкое лицо и голубые глаза. Он раздет, и кожа имеет странный коричневый оттенок — очевидно, загорел на солнце, догадывается Фрея. Его каштановые кудри так выцвели, что кончики стали желтыми, даже почти белыми. В руках у него пара голубых плавников, как на минойской фреске
[59], которую она когда-то видела в книге. Мальчик-водонос с бурдюками для воды.
— Идешь плавать? — спрашивает его Фрея.
Он останавливается.
— Ага, собираюсь покататься на волнах. Тут есть хорошая точка разлома, называется Риферы.
— Точка разлома?
— Это большой риф в двухстах метрах, при отливе его хорошо видно. А сегодня там идут хорошие южные волны. Ты тоже на воду?
— Я не чувствую ступней, — признается Фрея, отчаянно ища оправдание. — Поэтому ношу такие сапоги, которые за меня ходят. Не знаю, как бы я смогла здесь плавать.
— Хм-м. — Он хмурится, смотрит на нее пристально, словно никогда не слышал о подобном, и, возможно, так и есть. — А что случилось?
— Долгая история, — отвечает она.
Он кивает.
— Ну, если наденешь плавники, это может помочь. Да и вообще, если просто встанешь в мелководье, вода сама почти вытолкнет. Тогда сможешь двигать руками и оттолнуться от дна, поймать небольшие волны.
— Хотела бы я попробовать, — лжет она, а может, и говорит правду. Она проглатывает ком, вставший в горле. Лицо покрывается румянцем, губы покалывает. Большие пальцы на ногах будто бы горят.
— Вон мои друзья идут. Может, у Пэм в сумке есть лишняя пара плавников — обычно есть.
Молодые парень и девушка, такие же раздетые и смуглые, мускулистые и с выцветшими волосами. Юные боги и богини, наяды или как их там — Фрея не может вспомнить, как называются морские фавны, но это точно они. Пляжные ребята. Они здороваются с парнем, с которым разговаривает Фрея, — оказывается, его зовут Кая.
— Кая, эй, Кая!
— Пэм, у тебя лишние плавники есть? — спрашивает Кая.
— Ага, конечно.
— Можешь одолжить их этой женщине? Она хочет покататься.
— Ага, конечно.
Кая поворачивается к Фрее:
— Вот, попробуй.
Трое молодых смотрят на нее.
— Ты умеешь плавать? — спрашивает Кая.
— Да, — отвечает Фрея. — В детстве я не вылезала из Лонг-Понда.
— Тогда просто оставайся на мелководье, и все будет хорошо. Сегодня море спокойное.
— Спасибо.
Фрея берет из рук девушки голубые плавники. Затем трое ребят убегают навстречу волнам, взметая перед собой массы белых брызг, и, когда оказываются в воде по бедра, заваливаются на разбитые волны. Держась на поверхности, как кажется, благодаря своим плавникам, они затем отталкиваются к набегающим белым стенам волн, которые разбиваются метрах в тридцати от них. И лишь тогда ребята плывут по-настоящему. Глядя на них, кажется, это легко.
Фрея стягивает сапоги, встает на ноги, снимает одежду, распыляет вокруг всего тела солнцезащитный фильтр, берет плавники и со всей осторожностью заходит в воду. Ступней она по-прежнему не чувствует, поэтому идет, по ощущениям, как на коротких ходулях, зато в больших пальцах теперь, кажется, возникло какое-то новое напряжение. Вода поначалу прохладна — Фрея чувствует это костями своих ступней, но быстро привыкает. Не такая уж она и холодная. Вода, подступающая к пляжу, достает ей до лодыжек, а затем возвращается обратно. Она почти вся белая от пузырьков — их даже больше, чем самой воды, и пузырьки эти с шипением лопаются, выплескивая вокруг мелкие брызги. Масса наступающей волны внезапно теряет инерцию, подходя к наклонной песчаной поверхности, затем отступает с рябью, и все это можно увидеть лишь при максимальной отдаленности волн. Может, это и есть настоящий уровень моря. Там, где она стоит, вода плескается вперед и назад, поднимается и опускается. Но больше — просто вперед и назад. Волны разбиваются о пляж — вот как это выглядит, вот как ощущается! Что-то внутри нее развязывается, и она теперь дрожит, больше ощущая тошноту, чем тепло. Стоя на жаре, она все равно дрожит.
Она по-прежнему не поднимает головы, но даже так понимает, что небо вверху — голубое, с обилием белого близ горизонта. Здесь очень шумно оттого, что непрестанно грохочут, разбиваясь и рассыпаясь брызгами, волны. Вся кромка океана напоминает низкий водопад, снова и снова накатывающий сам на себя. Блики солнца на поверхности воды распадаются на миллионы частиц и скачут у Фреи в глазах. Без солнечных очков ей слишком ярко — приходится сильно щуриться, почти совсем закрывая глаза. Ярко настолько, что некоторые вещи кажутся темными.
Кая подплывает к Фрее на волне — из белой воды торчит только голова. Он встает на ноги рядом с ней и указывает на своих друзей.
— Вон там Пэм, видишь?
По телу Фреи пробегает дрожь.
— Нам здесь правда можно находиться? — растерянно спрашивает она. — Нас радиация не спалит?
Она дышит глубоко, смотреть на солнце не может и близко — чересчур ярко, поэтому она щурится, глаза немного слезятся.
— Что ж, хорошо подметила. Посмотри на себя: ты фильтром попрыскала?
— Да.
— У тебя кожа очень белая.
— Я раньше этого не делала, — признается она. — Я никогда не загорала.
Он изумленно смотрит на нее.
— С ума сойти! Хотя, должен сказать, у тебя красивая кожа. Видны все веснушки, родинки… Но да, если ты фильтром попрыскала, то ничего не будет. А если где-то пропустила — там обгоришь.
— Не сомневаюсь!
— Да-да. Прыскай через каждые пару часов, и все будет нормально. В следующий раз я тебе помогу.
— А сам ты не прыскаешь?
— Ну иногда, но видишь ли, я загорел и теперь не боюсь. Днем прыскаю на нос и на губы, особенно если остаюсь на целый день.
— На целый день?
— Да, конечно, сегодня все условия практически идеальны.
— А можешь сейчас меня попрыскать? Я боюсь, что что-то пропустила.
— Да, конечно.
Он стягивает плавники, проходит вместе с ней по мягкому влажному песку к ее полотенцу, поддерживая за локоть. Распыляет фильтр по всему ее телу.
