— У тебя красивое тело, такое белое. Ты как богиня, которая стоит где-нибудь на моле. Так, давай я попрыскаю тебе ноги и ягодицы. Нельзя ничего пропускать, иначе точно сгоришь.
Сгореть на солнце! Сгореть от звездной радиации! Ее снова начинает колотить, она старается не поднимать глаз. Ее тень тянется к воде, темная на светлом песке. Она по-прежнему плачет, прижав кулак ко рту. Песок кажется чересчур ярким, чтобы на него можно было просто так смотреть. Слишком много света.
* * *
Он помогает ей вернуться к воде. Он смуглый и проворный, будто какой-то зверь, а не человек, будто водяной, тритон, келпи
[60], вышедший из воды, чтобы привести ее в свою стихию. Водный дух. Она трясется, но не от холода. Шок от погружения, скорее всего, должен удержать ее от тошноты.
Снова по щиколотку в белой шипящей пене. Вот она, на Земле, заходит в океан, вся залитая солнечным светом. Ей самой в это с трудом верится. Словно она живет чьей-то чужой жизнью, внутри тела, которым не может должным образом управлять. Кая помогает ей удерживать равновесие. Он пинает набегающую воду, выбрасывая облачка брызг. Со всех сторон лопаются пузырьки, издавая тихие звуки. Ей приходится кричать, чтобы Кая мог ее расслышать.
— А сейчас уже не так холодно!
— Так всегда и бывает, — отвечает он с белоснежной ухмылкой. — Вода сегодня двадцать четыре градуса, как раз то, что надо. Где-то через час охладится, но ничего страшного. А сейчас смотри, когда мы зайдем по бедра, дно начнет подниматься и опускаться, а когда подойдет большая волна, просто позвольте ей себя накрыть. Это лучший способ намокнуть. И лучше не оттягивать слишком долго.
Он держит ее за руку, и они проходят по рябящейся воде. Сокрушенные волны шипят, накатывают ей до пояса, а затем спадают до уровня бедер. Когда подходит волна побольше, Кая отпускает ее руку и с криком ныряет под нее. Фрея падает сразу за ним, волна толкает ее обратно к берегу, она выпрыгивает из воды, пораженная тем, что так резко намокла, и кричит от охватившей ее прохлады. Вода на вкус оказывается соленой, но чистой. Она щиплет глаза, но не сильно, и это ощущение быстро проходит. Кая наклоняется, чтобы немного хлебнуть, а затем выплескивает воду изо рта, будто фонтан.
— Выпей немного, — призывает он. — Она нормальная. Такая же соленая, как мы сами. Мы возвращаемся к матушке природе!
И с новым криком он ныряет под следующую надвигающуюся волну, чтобы потом, когда та минует, выскочить из воды. Фрея снова ныряет запоздало, после чего оправляется с трудом.
Он подплывает, чтобы помочь ей.
— Надень плавники на ноги. А потом ныряй под волны. Смотри, когда волна разбивается, вода идет прямо ко дну, а потом откатывается назад, вот так, — он показывает извивающуюся руку. — Поэтому если нырнешь и окажешься так в воде, она затянет тебя под волну и вытолкнет наружу, за пределом разлома. Когда туда попадешь, то почувствуешь, как она затягивает.
Она пристегивает плавники к ногам, когда прибывает очередная волна — они наступают одна за другой, это происходит постоянно, каждые семь-десять секунд, волна за волной. Фрея ныряет под следующую, погружается слишком глубоко, касается песчаного дна руками, затем море толкает ее вверх. Отталкиваясь, она также чувствует плавники своими, казалось бы, бесчувственными ногами и выныривает навстречу солнцу. Зрение заливает невероятным светом, соленая вода попадает в нос и рот, она слегка захлебывается, глаза едва заметно щиплет.
— Ты не закрываешь глаза под водой? — кричит она Кае.
— Не-а, — отвечает он, усмехаясь, весь погруженный, за исключением лица, плеч, волос и рук, скользя вокруг нее, будто выдра, забирая ртом пену и игриво выплескивая в нее.
Затем он становится на ноги рядом с Фреей.
— Ладно, первая игра — подняться на гребень, когда волна подойдет. Встань на глубине где-то по грудь, там они обычно разбиваются. Те, что побольше, будут разбиваться дальше, и тебе придется плыть к разлому. А которые поменьше — не разобьются, пока не доберутся до нас. Так что просто смотри, когда они подойдут, а потом запрыгивай сверху, и они тебя понесут к самому разлому. Потом она под тобой разобьется, обрушится и завалится назад. Это весело: ты почувствуешь, как она тебя вознесет. Потом, раз ты к этому привыкла и уже видела, как они разбиваются, когда большая волна к тебе подойдет и вот-вот разобьется, поверни в момент подъема и отпрыгивай в сторону берега. Тогда она тебя понесет, ты плавно заскользишь впереди нее. Когда доберешься до дна, можешь наклонить голову, и волна пронесет тебя на какое-то расстояние, или ты можешь пригнуться и сместиться в сторону — тогда сложишься под волной и снова встанешь на ноги, по талию в воде. Попробуй сама.
Она пробует. Волны вздымаются позади нее, и если они невелики и еще не разбиты, она подпрыгивает и в этот момент выглядывает вперед в море, чтобы увидеть ряды подступающих волн, еще низких и не сформировавшихся до конца. Иногда она видит, что та или иная волна, когда подойдет к мелководью, получается крупнее, и тогда другие пловцы — а их уже с дюжину — скорее плывут ей навстречу, чтобы поймать, пока она не разобьется, и если им это удается, они ее седлают. Собственные тела, видит Фрея, служат им досками для серфинга. У некоторых из этих ребят пониже груди закреплены куски пенокартона. Они радостно перекрикиваются, а когда происходит разлом — исчезают и в следующий раз появляются уже плывущими дальше, чтобы поймать следующую волну.
Вперед в волну, на нее, сквозь тонкую прозрачную стену воды на гребень, потом вниз, лежа на груди, на ее голубую изнанку. Кая был прав: ощущение великолепное. Она лишается страха — отбрасывает его с каждым новым прыжком и падением. Она возносится и падает вниз — снова и снова и снова. Во рту — соленая вода. Все вокруг шипит, булькает и разбивается на мелкие брызги. Не нужно ни с кем говорить, не нужно ни о чем думать. Солнце освещает весь квадрант неба, нельзя смотреть в ту сторону. Ведь очевидно, что так можно ослепнуть. Не смотреть туда! Океан такой чудесный на вкус — совсем не похож на кровь, он чистый, прохладный и соленый, но почему-то от этого даже приятнее. Будто это обычная вода.
Фрея ощущает все свое тело. Здесь ей, несомненно, радостнее, чем когда-либо было в воде, и на мгновение она вспоминает невесомость, которую ощущала в стержне на корабле. Она отметает воспоминание прочь, но тут же вытягивается и ухватывается за него — и со сжавшимся сердцем качается на волнах за корабль, за Джучи, за Деви, Юэна и всех остальных, кого больше нет. Даже внезапное воспоминание о Юэне в океане Авроры не пугает, но бодрит ее. Она катается на этих волнах за него и вместе с ним. Будто в каком-то единстве. Она пересилит свой страх. Пусть ее тело и дрожит до сих пор.
Наконец подходит такая волна, словно вот-вот готова разбиться, но еще держится, вздымаясь над Фреей, и она, видя свой шанс, поворачивается и отпрыгивает в направлении берега — волна подхватывает ее, и она оказывается наверху, скользит по ней примерно с такой же скоростью, так что одновременно зависает на волне и летит, и этот момент невероятен. Когда волна становится вертикальнее и она резко соскальзывает к основанию, спадая с нее, Фрея все еще продолжает смеяться. Она делает сальто, вода попадает в нос, заливается в горло и легкие, она давится ею, но еще находится в движении и не может выбраться на поверхность, даже не зная, в каком та направлении. Затем ударяется о дно и узнаёт, отталкивается вверх, вырывается на поверхность среди булькающих пузырей и вдыхает воздух, кашляя и фыркая, делает еще несколько вдохов-выдохов и начинает смеяться. Все это длилось, наверное, секунд пять. Если очутился под водой, рот следует держать закрытым. Это же очевидно.
