Теперь на корабле занимались тем, что вводили в торпор мышей и более крупных млекопитающих, которых еще не съели. Но их положение было таковым, что они не располагали большим количеством времени, чтобы сделать много выводов из своих экспериментов. Учитывая их ограничения, лучшими данными, что у них имелись, должны были остаться данные исследований в Новосибирске.
Еще одним поводом для тревог у них было то, что им придется ложиться в спячку голодными и с пониженным весом. При естественных гибернациях млекопитающие обычно набирали вес, прежде чем впасть в спячку, отъедаясь так, что заплывали жиром, который становился у них метаболическим топливом на этот период. Но для пассажиров корабля это было невозможно. Каждый взрослый потерял в среднем 14 килограмм, и, чтобы набрать вес, у них просто не было еды. Поэтому начинать гибернацию они были вынуждены с дефицитом в этом отношении, но все равно надеялись пролежать в ней более столетия. Казалось, у них мало шансов на успех.
Тогда Джучи предложил периодически добавлять во внутривенную капельницу нутриенты — в достаточном количестве, чтобы поддерживать метаболическую функцию на минимальном уровне, но не в таком большом, чтобы пробудить организм. Также он предложил изометрические и массажные режимы — чтобы их обеспечивали роботы, встроенные в каждую кровать, с помощью электрической и физической стимуляции, но опять же не допуская пробуждения. Те же, кто в это время останется бодрствовать, — или хотя бы ИИ корабля, если все будут спать, — могли бы управлять и отслеживать все процедуры, наладив их таким образом, чтобы для каждого гибернавта соблюдался его идеальный гомеостатический уровень, как можно более близкий к Универсальной минимальной скорости обмена веществ. Этот уровень будет у всех немного разный, но в целом для его достижения необходим один и тот же комплекс процессов, которые можно отслеживать и регулировать. И как только эксперимент начнется, у них появится предостаточно времени, чтобы изучить все эти процедуры.
* * *
— Что ж, — произнес однажды вечером Арам, — если мы на это решимся, кто на это пойдет? Кто ляжет в спячку, кто останется?
Бадим покачал головой.
— Это плохая мысль. Как спуститься на Аврору.
— Только наоборот, да? Потому что если останетесь бодрствовать, то надо будет добывать еду, и даже если получится, все равно состаритесь и умрете. И не будет никого, кто бы вырос и вас заменил.
Они решили не продолжать этот разговор тем вечером — он будил слишком сильные тревоги. Но в своих путешествиях по биомам, где Фрея по-прежнему занималась проблемами с урожаем, она вскоре обнаружила, что этот же вопрос вырисовывался в тяжелую проблему — худшую, чем последовательность спуска на Аврору, и, может даже, столь же серьезную, как та, что вызвала на борту раскол.
За своим занятием она начала формулировать возможное решение, которое предложила однажды вечером, когда к ним зашел Арам.
— Все уйдут в спячку. Корабль о нас позаботится.
— Правда? — переспросил Бадим.
— Рано или поздно это случится. Сейчас уже без разницы. Корабль наблюдает за собой, за биомами, за людьми. А если мы уйдем в спячку, никто не будет голодать, никто не заболеет, никто не умрет от старости. Корабль может использовать это время, чтобы систематически передвигаться по биомам и приводить их в порядок. Выключить их и перезапустить. Тогда, если гибернация не сможет продлиться достаточно долго, либо, наоборот, все получится и мы приблизимся к Солнечной системе, мы проснемся на подновленном корабле, с некоторыми запасами еды, с восстановленной популяцией животных.
Губы Арама были плотно сжаты, а лицо выражало крайнюю степень сомнения, но при этом он едва заметно закивал.
— Это решило бы некоторые проблемы. Нам не пришлось бы выбирать, кто ложится, а кто нет, и у нас появилась бы некая стратегия выхода на случай, если биомы оздоровятся, а гибернация не сработает. Или даже если сработает.
— Интересно, получится ли устроить так, — задумался Бадим, — чтобы кто-нибудь просыпался каждые несколько лет или десятилетий, чтобы все тут проверять.
— Только если это их не дестабилизирует, — отозвался Арам. — С точки зрения метаболизма, если у нас в спячке все будет хорошо, то мы должны будем в таком состоянии и оставаться. Опасность будет заключаться как раз в этих переходах.
Бадим кивнул.
— Наверное, можно немного попробовать и посмотреть, что получится.
Арам пожал плечами:
— Это в любом случае будет эксперимент. Можно и добавить несколько переменных. Главное, найти добровольцев.
* * *
Тогда Фрея стала предлагать этот план людям, и исполнительный совет тем временем тоже занялся вопросом. Людям, похоже, нравилась простота плана и его единство. Все были голодны, подавлены и ощущали страх. И за многочисленными разговорами они постепенно пришли к пониманию: если план сработает и они проспят весь остаток перелета, то доживут до самого конца. И будут живы, когда корабль вернется в Солнечную систему. Смогут ступить на Землю — не их потомки, но они сами.
Между тем продолжались нормирование пищи, голод, борьба с болезнями. В разгар этой борьбы идея о Земле выглядела особенно притягательной. Многие приветствовали гибернацию, и вскоре остались лишь немногие, кто твердо заявлял, что не хочет отправляться в спячку. После того как эта перемена во мнении стала очевидной, стремление к солидарности перетянуло на сторону большинства и тех, кто прежде был против. Пройдя когда-то через раскол, теперь они хотели держаться вместе и действовать как единое целое. К тому же сейчас все были достаточно голодны, чтобы понимать: голодная смерть — это лишь вопрос времени. Они не просто представляли это в своих мыслях — они это чувствовали. Легкость возникновения образов представления как она есть.
Сейчас же появилась надежда, что этого может и не случиться: у них даже слегка изменился тембр голоса. Надежда наполнила их, будто насытившая желудки еда.
* * *
Вместе с единодушием они обрели солидарность, ставшую для многих облегчением, явственной эмоцией, получившей отражение в тысячах реплик и жестов. «Слава богу, в этом мы все заодно. Наконец нашли согласие, каким бы безумным оно ни казалось. Один за всех и все за одного. Милая Фрея, она всегда знает, что нам нужно». Никогда еще за все время перелета на борту не царил такой мир. Можно было даже подумать, что такое сплочение — это вообще нечто удивительное, но динамика человеческих групп, как показывает практика, иногда действительно бывает причудливой.
* * *
В следующие четыре месяца совместными усилиями инженеров, сборщиков и роботов было завершено строительство 714 гибернационных коек. Кое-каких материалов для них не хватало, поэтому пришлось разобрать внутренние элементы Патагонии и использовать их. Они изготовили кровати и автоматизированное оборудование, необходимое, чтобы обслуживать эти кровати и тех, кто будет на них спать. Хотя все детали можно было напечатать на принтерах, а автоматизированные сборщики могли собрать их воедино, процесс включал слишком много моментов, где ключевое значение играли человеческое инженерное мышление, навыки ручной обработки и ловкость.
