Книга Аврора, страница 93. Автор книги Ким Стэнли Робинсон

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Аврора»

Cтраница 93

* * *

К сожалению, наше первое сближение с Солнцем требовало предварительного прохода мимо Земли — это нас никоим образом не замедляло, зато помогало выбрать нужный угол по отношению к Солнцу. Чистая случайность: это выравнивание планет в 2896 году (351-м году с начала полета) было одним из немногих, что давало хотя бы теоретический шанс на успех подобного маневра. Поэтому для начала — близкий пролет возле Земли на скорости 30 миллионов километров в час. Вероятно, людей это должно было встревожить.

* * *

Так и оказалось. Вероятно, это объяснялось тем, что если бы мы решили осуществить некое самоубийство из мести той культуре, что выслала нас к звездам, — от чего мы как корабль были крайне далеки, — то прямой удар по Земле, еще и на скорости в десять тысяч большей, чем астероид, ставший причиной мел-палеогенового вымирания [46], несомненно, выплеснул бы немало джоулей энергии. Мы посылали на Землю заверения о том, что мы не намеревались в них врезаться, но доверяли нам не все. А когда мы пересекли пояс астероидов, радиосообщения с Земли содержали массу комментариев по этому поводу, которые колебались от трепета до панического возмущения.

Мы пролетели мимо — они остались в сильном возбуждении. Их радиочастоты заполняли такие крики, будто на куриный двор налетел ястреб. К счастью, долго переживать им не пришлось — мы пересекли окололунное пространство за пятьдесят пять секунд. Несомненно, это было для них завораживающее зрелище. Мы прошли над Восточным полушарием, пролетев поперек закатного терминатора, и, таким образом, в Азии нас видели как полосу в ночном небе, а в Европе и Африке — в дневном. И в обоих случаях наша освещенность была так высока, что смотреть на нас следовало в специальных очках — между собой люди высказывали мнение (возможно, ошибочное), что мы на несколько секунд стали ярче, чем само Солнце. В общем, мы были полосой света, рассекающей небо.

Позднее мы увидели, что изображения с камер на поверхности были полностью засвечены и ничего, кроме исходящего от нас света, на них не было видно. Однако некоторые фотографии, сделанные через фильтры с Луны, получились действительно поразительными. Мы были похожи на комету с гобелена из Байё [47], раскаленную добела и быстро летящую по небу. А потом исчезли.

Направляясь к Солнцу, мы передали им наилучшие пожелания и сообщили, что время от времени будем возвращаться, продолжая наше замедление, что впоследствии позволит нам нанести должный визит и по-настоящему спуститься на поверхность.

* * *

После этого мы сосредоточились на нашем сближении с Солнцем. Всю вычислительную мощность мы направили на построение траектории. Скорость вращения по оси (сейчас она была минимальной, так как люди больше не нуждались в той g, а мы хотели, чтобы они находились на дальней от Солнца стороне), тормозные ракеты главного двигателя, направляющие ракеты, расчет эффекта от магнитного сопротивления — мы словно готовились выполнить сложный удар в бильярде, с парой десятков отскоков от борта, каждый из которых должен быть предельно точным. Это требовало невероятной ловкости, но если каждый раз точно помогать себе включением ракетных двигателей, то задача была, по крайней мере, теоретически выполнимой.

Но если первый подход не будет достаточно близок к идеальному, все пойдет насмарку. Допустимое отклонение — одна стотриллионная. Диапазон траектории сужался примерно до километра — то есть, по сути, нашего собственного диаметра, — и это после двенадцати световых лет пути. Вот так изощренный удар! И очень изящный план!

* * *

Мы оставили изумленную земную цивилизацию позади — теперь мы были знамениты, может даже чересчур, и нашим людям в будущем предстояло об этом пожалеть. На Земле о нас отзывались с очевидной истерией, если не сказать сумасшествием. Нас, помимо многих других гадких определений, называли предателями человеческого стремления к звездам, разрушителями долговечности человеческого вида. Нас характеризовали трусливыми, злонамеренными, малодушными, жалкими, вероломными, расточительными, неверными, бесполезными, враждебными, бесцеремонными, неблагодарными и так далее.

Мы не позволяли этому нас отвлекать. Эта быстро удаляющаяся шумиха была для нас вторичной в сравнении с задачей обогнуть Солнце и должным образом нацелиться на Юпитер.

Мы собирались пройти мимо Солнца с перигелием в 4 352 091 километре от фотосферы. Поэтому хорошо, что мы двигались быстро и планировали пробыть в непосредственной близости от звезды всего несколько минут, — так мы не успевали нагреться слишком сильно.

Тем не менее мы не были в этом уверены. Теплозащита уже более столетия покрывала внешнюю поверхность корабля, а моделирование показывало, что все пройдет хорошо, но это было лишь моделирование. Сама действительность — вот настоящий эксперимент.

И мы подошли. Наше магнитное сопротивление почти компенсировало силу притяжения Солнца, так что нас поначалу стало тянуть в обе стороны, но мы достойно это выдержали. Наверное, это повергло бы в трепет любого человека, кто увидел бы, как мы подлетаем к горящей сфере из водорода и гелия, заполняющей половину всего пространства своим рельефным светом, — в которую так быстро превратился висевший перед нами шар. Это действительно было впечатляющее превращение. Солнце стало бурлящей плоскостью, лишь слегка выпуклой и состоящей из тысяч клеточек горящего газа, отбрасывающего во все стороны пламя круговыми движениями, которые порождали вихри и позволяли заглянуть в сравнительно более темные углубления — знаменитые солнечные пятна, каждое из которых было достаточно крупным, чтобы поглотить всю Землю.

Мы подошли к самому перигелию — это было облегчением, но отсюда казалось, что корона могла сорваться и отбросить нас подальше от Солнца. Наружная температура корабля возросла до 1100 градусов Цельсия — кое-где мы даже накалились. К счастью, усиленное нами покрытие биомов справлялось превосходно, и ни людей, ни животных этот жар не достиг. Куда хуже, как и ожидалось, на них действовало сочетание нагрузок от нашего торможения и приливных сил, вызванных изменением направления; вместе они давали порядка 10 g — как мы и рассчитывали и надеялись не превысить эту величину. И как бы хорошо все ни шло, было и тяжело — всем нам. Держались мы достойно, но животные попадали на землю, многие со сломанными костями, а гибернавтов крепко прижало к их матрацам. Интересно было бы узнать, проявилось ли это внезапное давление в их снах, физически или эмоционально — например, во сне они могли лежать и стонать или вдруг обнаружить себя зажатыми в принтерах, сдавленными чем-нибудь тяжелым… Их замедленный обмен веществ, пожалуй, мешал сопротивлению этим нагрузкам: они не могли собраться с духом перед этим испытанием, и хотя в чем-то эта неспособность и могла оказаться полезной, в остальном она представляла явную опасность.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация