Был организован маленький круг. Гороко нарядился в самый лучший шаманский костюм, который он смог придумать, и, находясь под воздействием своего «духа», скакал вокруг, размахивал хвостом антилопы гну и все такое прочее.
В конце концов, к моему ужасу, он выскочил из круга и побежал к группе зрителей из деревни, а затем ударил по лицу Томазо, который стоял среди них с важным и презрительным видом, хвостом антилопы, крича, что именно он тот колдун, который отравил их еду. Томазо, наглый, как все метисы, не был большим храбрецом и, увидев, какой шум поднялся после этого заявления среди злобных зулусов, удрал. Никто не пытался его преследовать.
После этого, едва я подумал, что все закончено и пришло мое время сказать несколько слов Умслопогасу, указав на то, что Томазо невиновен, хотя его все ненавидят, Гороко вернулся в круг и был встречен новой вспышкой воодушевления.
Быстро взмахнув своей метелкой, он поднял руки над головой и воззрился на небеса. Затем он стал громко кричать какие-то слова, которые я не мог разобрать. Что бы это ни было, оно напугало зрителей, насколько я смог увидеть выражение их лиц. Даже Умслопогас встревожился, потому что на какое-то мгновение опустил топор, потом поднял, как будто хотел что-то сказать, затем снова сел и закрыл глаза руками.
Через минуту все было кончено. Гороко пришел в нормальное состояние, понюхал воздух и начал пересказывать, что он говорил в то время, когда его «дух» владел им, и что он забыл. Круг также распался, и его участники начали разговаривать друг с другом как обычно. Умслопогас продолжал сидеть на земле, а Ханс ускользнул в своей обычной манере – как змея; без сомнения, он хотел найти меня.
– Что это было, мистер Квотермейн? – спросила Инес.
– О, обычная чепуха, – сказал я. – Вероятно, шаман объявил всем, что ваш друг Томазо положил что-то ядовитое в еду, после чего зулусы заболели.
– Думаю, что он мог бы это сделать, потому что знаю, как он ненавидит их всех, особенно Умслопогаса, которого я обожаю. Он принес мне несколько прекрасных цветов сегодня утром, которые где-то нашел, и произнес длинную речь, которую я не поняла.
Мысль о том, что Умслопогас, человек из крови и стали, принес цветы юной леди, была настолько абсурдной, что я начал смеяться, даже печальная Инес улыбнулась. Потом она куда-то ушла, а я пошел к Хансу расспросить его о том, что случилось.
– Что-то происходит странное, баас, – ответил тот отрешенно, – хотя я не понял последнюю часть представления. Знахарь Гороко унюхал, что Томазо и есть тот человек, который заставил их заболеть, и хотя они не убили его, потому что мы здесь в гостях, зулусы очень злы на Томазо, и думаю, что они побьют его, если им предоставится такая возможность. Но это лишь малая часть моих наблюдений…
– А что же главное? – перебил я раздраженно.
– Господин, этот дух в Гороко…
– Осёл в Гороко, ты хочешь сказать, – прервал я его. – Как же можешь ты, христианин, городить такую чепуху о духах? Если бы только мой отец мог тебя слышать!
– О, баас, ваш многоуважаемый отец был достаточно мудр, чтобы знать все о духах и о том, что есть некто, кто вселяется в черных знахарей, хотя те относятся с презрением к белым. Однако, что бы ни заставило Гороко сделать так, чтобы его губы заговорили, вскоре это место будет в крови – здесь будет великая битва, господин, вот и все.
– В крови?! В чьей крови? Что этот дурак имел в виду?
– Я не знаю, но тот, кого баас назвал ослом в Гороко, объявил: кто пришел с Великим талисманом – то есть баас, – будет в безопасности. Поэтому я надеюсь, что прольется не наша кровь. Но нам надо уходить отсюда как можно быстрее.
Я выбранил Ханса за то, что он поверил предсказанию этого знахаря. А я видел, что он поверил. Потом я пошел поговорить с Умслопогасом, который выглядел достаточно умиротворенным, что вызвало во мне еще большее раздражение.
– О чем говорил Гороко и чему ты улыбаешься? – спросил я.
– Ничего особенного, Макумазан. Кроме того, что человек, который выглядит как плохо откормленный бык, что-то положил в нашу еду, отчего мы заболели. Если бы он не был слугой рыжебородого, я убил бы его, но это напугало бы Инес. А еще он сказал, что скоро будет битва, а я устал от мира и поэтому улыбаюсь. Мы будем драться, не так ли?
– Конечно нет, – ответил я. – Мы пришли сюда, чтобы отправиться в далекие и неведомые земли, вот что я тебе скажу.
– О Макумазан, в неведомых землях кое-кто встречает странных людей, с которыми невозможно найти согласия, и тогда начинает говорить Инкози-каас.
Он покрутил своим огромным топором над головой, раздался странный свист, как будто вихрь прошел вокруг нас.
Я не смог от него добиться большего, кроме обещания, что с Томазо ничего не случится. Мне казалось, что того обвинили незаслуженно. С тем я и ушел.
Последний инцидент оставил в душе неприятный осадок. Я начал мечтать о безопасной переправе через Замбези. Однако мы не могли отправиться прямо сейчас, потому что двое зулусов еще недостаточно оправились и не могли тронуться в путешествие, а кроме того, нужно было самим собраться в путь, поскольку мы планировали оставить фургон здесь. Было еще одно препятствие – от укола ядовитой колючкой у Ханса распухла нога, ее необходимо было вылечить до начала похода.
Поэтому я по-настоящему обрадовался, когда капитан Робертсон предложил отправиться на одно из болот, созданное, как я понял, одним из притоков Замбези, чтобы принять участие в охоте на гиппопотамов. В это время года эти огромные животные собираются там в большом количестве, и, перегородив узкий пролив, через который они туда попадают, их легко можно пострелять.
Капитан Робертсон организовывал подобные вылазки пару раз, но потом ему уже не хватало сил на такую охоту. Теперь же он хотел предпринять это снова, пользуясь моим присутствием, – частично чтобы добыть шкуры, которые можно было продать на побережье, частично из спортивного интереса. А еще мне кажется, что он просто хотел показать мне, что не окончательно погряз в лени и пьянстве.
Я был готов к такому приключению, хотя никогда в своей охотничьей жизни не участвовал в подобный охоте. Мне сказали, что экспедиция не займет больше недели, я надеялся, что за это время Ханс и другие больные поправятся окончательно.
Итак, начались великие приготовления. Все взрослые жители, которые жили у реки и чья земля была главной базой этой бойни, были собраны и отправлены в назначенные места у болота, чтобы действовать по сигналу ружейного выстрела. Были сделаны и другие приготовления, в которых я не принимал участия.
Затем пришло время разделиться и отправиться в назначенное место в двадцати милях от поселка. Мы должны были проехать это расстояние в фургоне. Капитан Робертсон, который на время расстался с джином, был таким активным, как будто снова командовал почтовым судном. Ничто не ускользало от его внимания, а своим отношением к делу и деталям он напоминал мне настоящего капитана большого корабля, выходящего из порта. Именно тогда я понял, каким человеком он был когда-то.
