Надеюсь, Брат Джон не ошибся, ибо недобрые вещи творятся нынче в мире, особенно в Африке.
Мы во многом виним темнокожих дикарей, но разве мы лучше, учитывая наши возможности и способности? На деле дьявол (какое удобное, емкое слово!) – искусный рыбак с целым арсеналом наживки всех размеров и цветов, из которой безошибочно выбирает подходящую для той или иной рыбы. Для черной рыбы своя наживка, для белой – своя, но вот вопрос: разве рыба, проглотившая крючок с жирной личинкой, лучше и умнее той, что попалась на тот же крючок, но с изящной белой мушкой?
В общем, разве не все мы грешны, как сказано в молитвеннике? Разве много отличий между черной и белой рыбой, если учесть особенности среды обитания? Разве не все мы нуждаемся в благословении, в простертых дланях, которые я видел во сне?
Но хватит, хватит! Негоже простому охотнику рассуждать о столь высоких материях.
Глава XV
Мотомбо
Потом я снова заснул и спал, пока меня не разбудил яркий солнечный луч, светивший прямо в глаза. «Откуда он?» – с удивлением подумал я, ведь в хижине не было окон.
Проследив за направлением луча, я понял, что свет льется из дырки, пробитой футах в пяти от пола в глиняной стене. Я поднялся и осмотрел отверстие. Проделали его недавно: глина по краям еще не побелела. Реши кто-нибудь подслушать говорившего в хижине, такое отверстие было бы кстати. Я вышел наружу и продолжил осмотр. Упомянутая стена находилась в четырех футах от восточной части камышовой изгороди, на которой следов не было, зато с внешней стороны стены у основания лежали хлопья побелки, осыпавшиеся совсем недавно. Я позвал Ханса и спросил его, хорошо ли он сторожил хижину, пока у нас был гость. Ханс заверил, что в то время поблизости никого не было, мол, он готов в этом поклясться, так как постоянно ходил вокруг нее.
Немного успокоившись, я вернулся в хижину и разбудил остальных. Я ничего не сказал им, так как считал излишним тревожить их понапрасну. Через несколько минут высокие молчаливые женщины принесли нам горячей воды. Странно получать горячую воду в таком месте из рук таких «горничных», но факт оставался фактом. Замечу, что понго, подобно зулусам, отличались чистоплотностью, хотя умывались ли они горячей водой, не уверен.
Полчаса спустя нам подали завтрак, состоявший главным образом из зажаренного целиком козленка, поэтому мы ели без опаски. Потом явился величественный Комба, поздоровался, справился о нашем здоровье и осведомился, готовы ли мы отправиться к Мотомбо, который, по его словам, ожидает нас с нетерпением. Я спросил, откуда Комбе это известно, ведь мы решили посетить Мотомбо только накануне вечером, а до его жилища целый день пути. В ответ Комба лишь улыбнулся.
Итак, мы отправились к Мотомбо, захватив с собой весь багаж, который после раздачи подарков заметно полегчал.
Главная улица города Рика вела к северным воротам, и через пять минут мы были уже там. Нас поджидал сам Калуби с конвоем из тридцати воинов, вооруженных копьями – у понго, как я заметил, в отличие от мазиту, нет луков и стрел. Калуби громко объявил, что окажет нам особую честь – проводит к священному жилищу Мотомбо. Мы вежливо попросили его не беспокоиться, но Калуби раздраженно велел нам помалкивать. Возможно, гнев его был напускным, однако склоняюсь к мысли, что злился вождь по-настоящему. При известных читателю обстоятельствах это неудивительно. Как бы то ни было, примерно через час злость Калуби вылилась в жестокий поступок, показывающий, сколь безгранична власть этого человека в мирских делах.
Через кустарник мы прошли к саду, окруженному невысоким забором, через который пробрались коровы – некрупные, наподобие джерсейской породы – и поедали урожай. Выяснилось, что и сад, и стадо принадлежат Калуби. Вождя страшно возмутил нанесенный коровами ущерб.
– Где пастух? – закричал он.
Начались поиски. Мальчонку-пастуха вскоре обнаружили спящим в кустах и приволокли к Калуби. Тот показал недотепе сперва на коров, потом на сломанный забор и разоренный сад. Паренек принялся каяться и просить пощады.
– Убейте его! – велел Калуби.
Тогда пастушок обнял его колени и, рыдая от страха, стал целовать ему ноги. Вождь безуспешно пытался отбиться, затем схватил большое копье и оборвал не только причитания, но и жизнь бедняги.
Свита Калуби зааплодировала, потом четыре воина подняли тело несчастного, понесли в город Рика, и я понял, кого нынче вечером поджарят на решетке. Брат Джон возмущенно наблюдал за происходящим, борода у него топорщилась, как шерсть разъяренного кота.
– Негодяй! – прошипел Стивен, замахнулся и сбил бы Калуби с ног, если бы я не помешал.
– О Калуби, неужели тебе неизвестно, что за кровь платят кровью? – осведомился Брат Джон. – На смертном одре ты непременно вспомнишь эту смерть.
– Ты хочешь околдовать меня, белый человек? – спросил Калуби, свирепо на него глядя. – Если так…
Он снова поднял копье и… замер в нерешительности. Брат Джон не шелохнулся.
– О Догита, довольно попирать наши обычаи! – закричал Комба, встав между ними. – Перед тобой Калуби, владыка жизни и смерти!
Брат Джон хотел ответить, но я сказал ему по-английски:
– Ради бога, молчите, не то разделите участь пастушка! Мы же во власти этого человека!
Брат Джон опомнился, отошел в сторону, и вскоре мы двинулись дальше как ни в чем не бывало. С того момента мы перестали беспокоиться о Калуби и его дальнейшей судьбе. Сейчас, переосмысливая случившееся, я могу оправдать вождя: несчастный обезумел от страха перед смертью и не ведал, что творит.
Мы целый день шли по плодородной равнине – судя по ряду признаков, некогда все эти земли были возделаны. Теперь же хлебные поля попадались редко, свободное пространство зарастало бамбуком. Солнце жгло немилосердно, и около полудня мы остановились у озерца поесть и отдохнуть. Там нас нагнали воины, унесшие тело пастушка в город. После того как они доложили Калуби о выполнении приказа, мы отправились к причудливым черным скалам, за которыми возвышалась величественная гора, по-видимому вулканического происхождения. Скалы тянулись с запада на восток, насколько хватал глаз; к трем часам пополудни мы приблизились к ним достаточно, чтобы различить зияющий вход в пещеру, где заканчивалась дорога.
К нам подошел Калуби и, смущаясь, попытался завязать разговор. Думаю, вид горы разбудил в нем страх с новой силой, поэтому вождь решил подольститься к нам, своим потенциальным спасителям. Помимо всего прочего, Калуби сообщил, что брешь в скалах – дверь в жилище Мотомбо.
Я молча кивнул. В обществе убийцы мне становилось дурно. Калуби отошел, бросая на нас умоляющие взгляды.
Без особых приключений мы достигли скалистой стены. Она, я полагаю, состояла из крепкого вулканического камня, миллионы лет выдерживавшего непогоду и разливы озера, в то время как более хрупкие породы вокруг рассыпались. Я не геолог и не могу точно определить минералогический состав, да и некогда было изучать местные камни. Зато я прекрасно видел брешь – вход в большую пещеру, очевидно естественного происхождения. Наверняка она некогда служила стоком для озерной воды, затоплявшей страну понго.
