– Н-н-не помню.
– Вас что-нибудь мучит?
– Да.
– Что?
– Я… влюблен…
– Она не отвечает вам взаимностью?
– Она… не может… это… изображение.
– Какое изображение?
– То, что у меня дома, на пульте обслуживания.
– Сейчас, минутку! Так! Биоскульптор Ковальский, вторая премия Академии искусств, оригинал неизвестен. Вы понимаете, что нельзя любить изображение, у которого даже нет оригинала?
– Понимаю.
– И что же?
– Люблю.
– Вы женаты?
– Нет.
– Почему? Какие-нибудь отклонения от нормы?
– Нет… наверно… просто… я ее люблю.
– Я дам указание станции обслуживания сменить вам изображение.
– Пожалуйста, только не это!
– Почему вы пошли на шоссе?
– Мне хотелось темноты. Смотреть на звезды в небе.
– Зачем вы сломали автомат?
– Мне трудно об этом вам говорить. Вы ведь тоже… машина?
– Вы хотите говорить с живым врачом?
– Да… пожалуй, это было бы лучше.
– До тех пор пока не будет поставлен диагноз, это невозможно. Итак, почему вы сломали автомат?
– Я не люблю автоматы… мне кажется, что зависимость от них унижает мое достоинство.
– Понятно. Поедете в больницу.
– Не хочу.
– Почему?
– Там тоже автоматы и эти… призраки.
– Кого вы имеете в виду?
– Ну… изображения.
– Мы поместим вас в отделение скрытого обслуживания.
– Все равно… я не могу без нее.
– Без изображения?
– Да.
– Но ведь оно – тоже часть автомата.
– Я знаю.
– Хорошо. Отправляйтесь домой. Несколько дней за вами будут наблюдать, а потом определят лечение. Я вам вызываю автомобиль.
– Не нужно. Я пойду пешком, только…
– Договаривайте. У вас есть желание, которое вы боитесь высказать?
– Да.
– Говорите.
– Чтобы меня оставили в покое. Пусть лучше все продолжается как есть. Ведь я… тоже… автомат, только более высокого класса, опытный образец, изготовленный фирмой «Дженерал бионик».
Предварительные изыскания
– Послушайте, Ронг. Я не могу пожаловаться на отсутствие выдержки, но, честное слово, у меня иногда появляется желание стукнуть вас чем-нибудь тяжелым по башке.
Дани Ронг пожал плечами:
– Не думайте, что мне самому вся эта история доставляет удовольствие, но я ничего не могу поделать, если контрольная серия опытов…
– А какого черта вам понадобилось ставить эту контрольную серию?!
– Вы же знаете, что методика, которой мы пользовались вначале…
– Не будьте болваном, Ронг!
Торп Кирби поднялся со стула и зашагал по комнате.
– Неужели вы так ничего и не поняли? – Сейчас в голосе Кирби был сладчайший мед. – Ваша работа носит сугубо теоретический характер. Никто, во всяком случае в течение ближайших лет, никаких практических выводов из нее делать не будет. У нас вполне хватит времени, ну, скажем, через два года, отдельно опубликовать результаты контрольной серии и, так сказать, уточнить теорию.
– Не уточнить, а опровергнуть.
– О господи! Ну хорошо, опровергнуть, но только не сейчас. Ведь после той шумихи, которую мы подняли…
– Мы?
– Ну пусть я. Но поймите наконец, что, кроме вашего дурацкого самолюбия, есть еще интересы фирмы.
– Это не самолюбие.
– А что?
– Честность.
– Честность! – фыркнул Кирби. – Поверьте моему опыту. Вы, вероятно, слышали о препарате тервалсан. Так известно ли вам…
Ронг закрыл глаза, приготовившись выслушать одну из сногсшибательных историй, в которой находчивость Торпа Кирби, его умение разбивать козни врагов, его эрудиция и ум должны были служить примером стаду овец, опекаемому все тем же Торпом Кирби.
«Откуда этот апломб? – думал Ронг, прислушиваясь к рокочущему баритону шефа. – Ведь он ни черта не смыслит. Краснобай и пустомеля!»
– …Надеюсь, я вас убедил?
– Безусловно. И если вы рискнете опубликовать результаты работ без контрольной серии, я всегда найду способ…
– Ох, как мне хочется сказать вам несколько теплых слов! Но что толку, если вы даже не обижаетесь?! Первый раз вижу такую толстокожую…
– Вас удивляет, почему я не реагирую на ваши грубости?
– Ну?
– Видите ли, Кирби, – тихо сказал Ронг, – часто каждый из нас руководствуется в своих поступках каким-то примером. Мое отношение к вам во многом определяется случаем, который мне довелось наблюдать в детстве. Это было в зоологическом саду. У клетки с обезьянами стоял старый человек и кидал через прутья конфеты. Вероятно, он делал это с самыми лучшими намерениями. Однако, когда запас конфет в его карманах кончился, обезьяны пришли в ярость. Они сгрудились у решетки и, прежде чем старик успел опомниться, оплевали его с ног до головы.
– Ну и что?
– Он рассмеялся и пошел прочь. Вот тогда я понял, что настоящий человек не может обидеться на оплевавшую его обезьяну. Ведь это всего-навсего обезьяна.
– Отличная история! – усмехнулся Кирби. – Мне больше всего в ней понравилось, что он все-таки ушел оплеванный. Пример поучительный. Смотрите, Ронг, как бы…
– Все понятно, Кирби. Теперь скажите, сколько времени вы сможете еще терпеть мое присутствие? Дело в том, что мне хочется закончить последнюю серию опытов, а для этого потребуется по меньшей мере…
– О, не будем мелочны! Я не тороплюсь и готов ждать хоть до завтрашнего утра.
– Ясно.
– Послушайте, Дан, – в голосе Кирби вновь появились задушевные нотки, – не думайте только, ради бога, что это результат какой-то личной неприязни. Я вас очень высоко ценю как ученого, но вы сами понимаете…
– Понимаю.
– Я знаю, как трудно сейчас в Дономаге найти приличную работу биохимику. Вот телефон и адрес. Они прекрасно платят, и работа, кажется, вполне самостоятельная. С нашей стороны можете рассчитывать на самые лучшие рекомендации.
– Еще бы.
– Кстати, надеюсь, вы не забыли, что при поступлении сюда вы дали подписку о неразглашении?..
– Нет, не забыл.
– Отлично! Желаю успеха! Если у вас появится желание как-нибудь зайти ко мне домой вечерком поболтать, просто так, по-дружески, буду очень рад.
