Откинувшись на подушки, он пытался привести в порядок мысли, мелькавшие в голове.
Найти Ноду будет очень трудно. Вероятно, они ее держат в одной из психиатрических лечебниц под вымышленным именем. Даже если это не так, то все равно медицинские учреждения подобного рода очень неохотно выдают справки о своих пациентах. Да и кто он такой, чтобы требовать у них сведений? Насколько ему было известно, родственников у нее нет. Можно обшарить всю Дономагу и ничего не добиться.
Ведь пока машина работает, каждый день неуклонно приближает страшную развязку. О черт! Если б можно было проникнуть за эту прозрачную броню!
Ронг вспомнил двух черепашек, которых показывал ему Дорик. Даже если бы каким-то чудом удалось вывести из строя машину, те ее сразу реставрировали бы. Ведь им достаточно получить сигнал… Стоп! Это, кажется, мысль!
От напряжения лоб Ронга покрылся каплями пота.
Полученный сигнал о неисправности какого-либо элемента заставляет черепаху идти к месту аварии, чтобы сменить негодную деталь запасной. А если сделать, чтобы было наоборот – отсутствие сигнала побуждало бы заменить годную деталь вышедшей из строя? Но что для этого нужно? Очевидно, где-то в схеме нужно переключить вход на выход. Изменить направление сигнала, и программа на самосохранение у машины превратится в манию самоубийства.
Внезапно наверху что-то щелкнуло и вспыхнул зеленый сигнал.
«Ага! А ну, дальше! Как проникнуть за броню, чтобы переключить контакты? Это нужно сделать у обеих черепах. Ура! Молодчина, Ронг! Слава богу, что их две! Пусть переключат вводы друг у друга».
Многочисленные реле непрерывно щелкали над головой Ронга. Зеленый сигнал светился ярким светом.
Машина явно заинтересовалась этой идеей.
Однако еще нельзя было понять, сделает ли она из нее какие-либо практические выводы.
Ронг вышел в коридор. Черепашки прекратили свой бег и стояли, уставившись друг на друга красными глазами. Ронг приник к перегородке.
Прошло несколько минут, и вот одна из черепашек начала ощупывать другую тонкими паучьими лапками. Затем неуловимо быстрым движением откинула на ней крышку…
* * *
Теперь все сомнения исчезли. Обе черепашки вновь двигались вдоль машины, снимая многочисленные конденсаторы и сопротивления. Судя по скорости, с какой они это проделывали, через несколько часов все будет кончено. Ронг усмехнулся. Больше ему здесь нечего было делать.
* * *
На следующее утро Ронг влетел в кабинет Латиани.
– А, доктор Ронг! – На губах Латиани появилась насмешливая улыбка. – Могу вас поздравить. С сегодняшнего дня ваш оклад увеличен на пятьсот соле. Эта идея насчет черепашек дала нам возможность значительно увеличить надежность машины. Просто удивительно, как мы раньше не предусмотрели возможность подобной диверсии.
Ронг схватил его за горло:
– Говорите, куда вы запрятали Ноду Сторн?!
– Спокойно, Ронг! – Латиани резким ударом отбросил его в кресло. – Никуда ваша Нода не денется. Недельку полечится от истерии и снова вернется к нам. Так уже было несколько раз. Ее-то мы с удовольствием возьмем назад, хотя предварительные изыскания уже закончены. Сегодня машина начнет выдавать продукцию – тысячу научно-фантастических романов в год. Мы в это дело вложили больше ста миллионов соле, а вы, осел эдакий, чуть было все нам не испортили. Хорошо, что автоматическая защита, предусмотренная Дориком, вовремя выключила ток.
Опыт профессора Эрдоха
Обеденное время уже закончилось, и, кроме обычных завсегдатаев злачных мест да нескольких пар, танцующих под хриплые звуки, извлекаемые из причудливых инструментов маленьким оркестром, в зале ресторана никого не было.
За столиком у окна сидел Карбони. Я попытался прошмыгнуть мимо, но он меня заметил:
– А, Свен! Идите сюда!
– Простите, – сказал я, – но у меня…
– Садитесь! – Карбони поднялся со стула и, пошатнувшись, схватил меня за плечо. – Садитесь, вам говорят! – рявкнул он на весь зал.
Несколько молодых бездельников, сидевших поблизости, прекратили разговор и обернулись в нашу сторону в предвкушении скандала.
Я вздохнул и сел.
– Что вы будете пить? – спросил Карбони.
– Кофе, – ответил я.
– А мне коньяк, – сказал он официанту, – полный фужер.
– Сюда?
– Нет, на эстраду. Барабанщику.
– Я не знал, что вы такой поклонник джаза, – сказал я, наблюдая, как барабанщик, продолжая одной рукой ударять тарелкой, другой взял фужер и мгновенно опрокинул его в рот. При этом он поднял на Карбони взгляд, преисполненный злобы.
– Ничего, ничего, – пробормотал тот, – сам виноват во всем, скотина!
– Кажется, он не очень доволен вашим подношением, – снова сказал я.
– Он вообще ничем не бывает доволен. Ведь это профессор Эрдох, впрочем, точнее – бывший профессор Эрдох.
«Эрдох… – Почему-то это имя было мне знакомо. – Эрдох. Неужели это тот самый профессор Эрдох, у которого я был в лаборатории лет десять назад?»
– Он физиолог? – спросил я.
– Нейрофизиолог, кибернетик, математик – все, что хотите. Непризнанный гений, играющий на барабане. Не правда ли, забавно? – Карбони оскалил желтые зубы и рассмеялся.
– Но почему он здесь?
– Занятная история. Если хорошенько попросите, могу рассказать.
Я пожал плечами и встал.
– Ладно, ладно, – примирительно сказал Карбони, – садитесь, я пошутил. Вы слышали что-нибудь о его работах?
– Очень мало. Когда разнесся слух, что он экспериментирует на людях, газета поручила мне взять у него интервью.
– И он вас, конечно, выставил?
– В самой грубой форме.
– Иначе и не могло быть. Неужели вы рассчитывали, что он станет сам против себя свидетельствовать в печати? Он и так был достаточно неосторожен, опубликовав статью, поднятую всеми на смех. Впрочем, вряд ли вы об этом можете знать.
– Кажется, я что-то припоминаю. Речь шла о перенесении в машину черт, свойственных определенному индивидууму?
– Ну нет! Эрдох не настолько глуп, чтобы заниматься подобной ерундой. Просто он выдвинул предположение о возможности передачи индивидуальных черт одного человека другому. Этим выступлением он полностью открыл свои карты, и только обычный кретинизм ученых заставил их пропустить мимо ушей его идею. А ведь тогда уже Эрдох добился больших успехов, экспериментируя на животных. Ему удалось перенести условные рефлексы, выработанные у собаки, трехмесячному щенку, полностью изолированному от внешнего мира.
– Мне приходилось уже о чем-то подобном читать, – сказал я. – Обучение в состоянии гипноза и всякие такие штуки.
