– Решительно никакого. Заполните, пожалуйста, карточку. – Она протянула ему белый листок, на котором Крэгг написал свою фамилию и адрес.
– Все?
– Все. Пойдемте, я покажу вам номер. Где ваши вещи?
– Пришлют завтра.
Они поднялись на второй этаж. Дежурная сняла с доски ключ и открыла дверь:
– Вот этот.
Крэгг подошел к окну. Здание Ратуши виднелось чуть левее, чем ему следовало бы.
– Эта комната мне не подходит. А что рядом?
– Номер рядом свободен, но там еще не прибрано. Оттуда выехали только вечером.
– Это не важно.
– Да, но сейчас нет горничной.
– Я сказал, что это не имеет значения!
– Хорошо, – вздохнула дежурная, – если вы настаиваете, я сейчас постелю.
Кажется, это было то, что нужно, но кровать стояла у другой стены.
Крэгг подождал, пока дежурная расстелила простыни.
– Спасибо! Больше ничего не надо. Я ложусь спать.
– Спокойной ночи! Вас утром будить?
– Утром? – Казалось, он не понял вопроса. – Ах, утром! Как хотите, это уже несущественно.
Дежурная фыркнула и вышла из комнаты.
Крэгг отдернул штору, передвинул кровать к противоположной стене и, погасив свет, начал раздеваться.
Он долго лежал, глядя на узор обоев, пока блик луны не переместился к изголовью кровати. Тогда, зажмурив глаза, он нажал кнопку на часах…
* * *
«Если вы хотите удержать что-то в памяти, думайте об этом в период трансформации».
…Объезжая пень, она резко завернула влево и потеряла равновесие. Когда ей удалось стать второй лыжей на снег, она вскрикнула, обрыв был всего в нескольких метрах. Она поняла, что тормозить уже поздно, и упала на левый бок. Большой пласт снега под ней стал медленно оседать вниз…
Крэгг проснулся со странным ощущением тяжести в голове. Лучи утреннего солнца били в глаза, проникая сквозь закрытые веки. Он перевернулся на бок, пытаясь вспомнить, что произошло вчера.
Кажется, вчера они с Ингрид до двух часов ночи катались на лыжах при лунном свете. Потом, в холле, она сказала… Ах, черт! Крэгг вскочил и торопливо начал натягивать на себя еще не просохший со вчерашнего дня свитер. Проспать в такой день!
Сбегая по лестнице, он чуть не сбил с ног поднимавшуюся наверх хозяйку в накрахмаленном чепце и ослепительно-белом переднике.
– Торопитесь, господин Крэгг! – На ее лице появилось добродушно-хитрое выражение. – Барышня вас уже давно ждет. Смотрите, как бы…
Крэгг в два прыжка осилил оставшиеся ступеньки.
– Ингрид!
– А мой совет: до обрученья не целуй его! – пропела Ингрид, оправляя прическу. – Садитесь лучше пить кофе. Признаться, я уже начала думать, что вы, раскаявшись в своем безрассудстве, умчались в город, покинув обманутую Маргариту.
…Когда ей удалось стать второй лыжей на снег, она вскрикнула…
– Не знаю, что со мной случилось, – сказал Крэгг, размешивая сахар. – Я обычно так рано встаю.
– Вы нездоровы?
– Н-н-нет.
– Сожаление об утерянной свободе?
– Что вы, Ингрид!
– Тогда смажьте мои лыжи. Мы поднимемся наверх в фуникулере, а спустимся…
– Нет!! – Крэгг опрокинул чашку на скатерть. – Не нужно спускаться на лыжах!
– Что с вами, Лин?! – спросила Ингрид, стряхивая кофе с платья. Право, вы нездоровы. С каких пор?..
– Там… – Он закрыл глаза руками.
…Объезжая пень, она резко завернула влево и потеряла равновесие…
– Там… пни! Я… боюсь, Ингрид! Умоляю вас, пойдем назад по дороге! Мы можем спуститься в фуникулере.
Ингрид надула губы.
– Странно, вчера вы не боялись никаких пней, – сказала она, вставая. – Даже ночью не боялись. Вообще, вы сегодня странно себя ведете. Еще не поздно…
– Ингрид!
– Перестаньте, Лин! У меня нет никакого желания тащиться три километра пешком под руку со своим добродетельным и трусливым супругом или стать всеобщим посмешищем, спускаясь в фуникулере. Я иду переодеваться. В вашем распоряжении десять минут, чтобы подумать. Если вы все это делаете против своей воли, то еще есть возможность…
– Хорошо, – сказал Крэгг, – сейчас смажу ваши лыжи…
* * *
– …Согласен ли ты взять в жены эту женщину?
…обрыв был всего в нескольких метрах. Она поняла, что тормозить уже поздно, и упала на левый бок…
– Да.
– А ты согласна взять себе в мужья этого мужчину?
– Согласна.
– Распишитесь…
Церемония окончилась.
– Ну? – Прикрепляя лыжи, Ингрид снизу взглянула на Крэгга. В ее глазах был вызов. – Вы готовы?
Крэгг кивнул.
– Поехали!
Ингрид взмахнула палками и вырвалась вперед…
Крэггу казалось, что все это он уже однажды видел во сне: и синевато-белый снег, и фонтаны пыли, вырывающиеся из-под ног Ингрид на поворотах, и красный шарф, полощущий на ветру, и яркое солнце, слепящее глаза.
Впереди одиноко маячила старая сосна. Ингрид мелькнула рядом с ней. Дальше в снегу должен был торчать пень.
…объезжая пень, она резко завернула влево и потеряла равновесие…
Ингрид вошла в правый поворот. В правый! Крэгг облегченно вздохнул.
– Не так уж много пней, – крикнула она, резко заворачивая влево. – Все ваши страхи… – Взглянув на ехавшего сзади Крэгга, она потеряла равновесие.
Правая лыжа взметнулась вверх.
Крэгг присел и, оттолкнувшись изо всех сил палками, помчался ей наперерез.
Они столкнулись в нескольких метрах от обрыва.
Уже падая в пропасть, он услышал пронзительный крик Ингрид. Дальше весь мир потонул в нестерпимо яркой вспышке света.
* * *
– Вот ваша газета, доктор Меф, – сказала служанка.
Эзра Меф допил кофе и надел очки.
Несколько минут он с брезгливым выражением лица просматривал сообщения о событиях в Индокитае. Затем, пробежав статью о новом методе лечения ревматизма, взглянул на последнюю страницу. Его внимание привлекла заметка, напечатанная петитом и обрамленная черной каймой.
В номере гостиницы курорта Пенфилд скончался известный ученый-филолог, профессор государственного университета Дономаги доктор Лин Крэгг. Наша наука потеряла в его лице…
Меф сложил газету и прошел в спальню.
