– Я хочу сама посмотреть, – говорю я Джебу.
Тот прищуривается:
– Почему? Не доверяешь? Ты правда думаешь, что я могу навредить Томасу? Да ведь он был для меня настоящим отцом. Единственным в твоей семье, кто не нанес мне удар в спину.
Я не хочу, чтобы он видел, какую боль причиняют его слова.
– Я не доверяю не тебе, а той… штуке, которую ты нарисовал.
Склонив голову набок, Джеб шагает через порог.
– Ты ей рассказал.
Взгляд и упрек Джеба адресованы Морфею, но отвечаю я.
– Моего папу схватили и куда-то поволокли. Я уверена, что это сделало то существо, которое напало на меня в коридоре. Оно показало тебе, куда отвело папу? Не сомневаюсь, что да. Ведь ты его создал.
Джеб поднимает ресницы, и в это мгновение я узнаю своего лучшего друга. Залегшие под глазами тени говорят о неуверенности, которую он пытается скрыть. Он человек – и беззащитен. Нужно лишь спрыгнуть на пол, подойти к нему, сократить расстояние. Но тут Джеб отводит взгляд, и я с болью понимаю, что несколько шагов, разделяющих нас, – ничто по сравнению с преградами, которые мне придется преодолеть, чтобы добраться до его сердца.
– Откуда она столько знает? – спрашивает Джеб у Морфея. – Что именно ты ей рассказал?
Тот морщится.
– Убери эту штуку, и мы поговорим.
Джеб слегка наклоняет голову, и тень возвращается на пол. Больше нет ничего, кроме темного силуэта у ног Морфея.
Морфей приваливается бедром к столу и накрывает краешком ткани Чешика и Никки, которые крепко спят.
– Как всегда, ты недооценил находчивость нашей Алиссы. Она поняла это сама, после того как у входа в тоннель на нее напали твои рисунки.
Джеб смотрит на меня.
– Они напали на Алиссу?!
Я готова поклясться, что вижу в его глазах тревогу. Но тут же она исчезает.
– Но обычно они не проявляют жестокости к живым существам.
Морфей поджимает губы.
– Ну, большинство твоих созданий не выходят за пределы горы, а поскольку тут никогда не было гостей, то кто его знает. И потом, Алисса не просто гость. Ты на нее злишься.
– Неправда, – буркает Джеб, отводя глаза.
Морфей вздыхает:
– Отрицай, если угодно, но очевидно, что твои рисунки содержат гнев, который ты испытываешь. Они питаются твоим негативом.
– Джеб? – шепотом спрашиваю я.
Он молчит.
– Может быть, пора всё стереть и начать сначала.
Морфей говорит негромко – воплощенная мягкость, услужливость и мудрость, – но я не сомневаюсь, что он подначивает Джеба.
Джеб встречается с ним взглядом.
– По-моему, тебе пора замолкнуть.
– Почему? Алисса сама всё скоро поймет.
Меня снова начинает мутить.
– Я хочу, чтобы вы оба перестали говорить обо мне в третьем лице! Что с тобой, Джеб? Ты изменился? Это случилось, когда ты прошел в ворота?
Морфей смеется:
– «Изменился». Нет, детка, лучше сказать «эволюционировал». Джебедия отказался от своего прежнего обезьяньего состояния и обрел бессмертие подземца. Это шаг вверх, а не вниз.
– Просто заткнись, Морфей, – рычит Джеб, стоя за мольбертом. – Я сам решу, что ей рассказать и когда.
– Ну, будем надеяться, что ты определишься до того, как ее порвут на части.
Я сглатываю.
Джеб накрывает картину куском ткани и переходит к следующей.
– Твой папа о тебе беспокоится, – говорит он, даже не глядя в мою сторону. – Я отведу тебя к нему… чтобы вы могли отдохнуть вместе.
Главное – я хочу побыть наедине с Джебом, пусть даже во время короткой прогулки по коридору.
– Спасибо.
Морфей забирает Чешика и фею и шагает к дверям. На пороге он медлит, стоя к нам спиной.
– Спи крепко, Алисса. Когда вернешься, мы разработаем план военной кампании. И помни – я не забыл клятву, которую ты дала. И тебе не позволю забыть.
Он уходит, и я смотрю в пустой коридор. «Мы разработаем план военной кампании». Он знает, что я пришла сразиться с Червонной Королевой. Его так заинтересовал дневник… каким-то образом Морфей догадался, что я собираюсь использовать нечто находящееся на страницах этой книжечки, чтобы уничтожить Червонную. Война еще не окончена, а он уже подсчитывает трофеи.
– Ну? Ты расскажешь, какую сделку заключила с этим тараканом? – интересуется Джеб, застегивая рубашку и пряча круглые шрамы, прежде чем я успеваю сосчитать их.
Мне хочется прибегнуть к магии, чтобы затруднить процесс – пусть его кожу озарят лучи вечернего света, который заливает нас. Пальцы чешутся от желания нащупать все изъяны… небезупречные места, которые докажут, что Джеб настоящий. Что он тот самый парень, которому я доверяла и от которого зависела с пятого класса. Что человек, которого я люблю, по-прежнему где-то там, внутри.
После встречи с двойником, после обвинений Морфея и слов о подавляемом гневе мне нужно хоть в чем-то убедиться.
– Эл…
Услышав свое имя, я смотрю на Джеба. Я бы дорого отдала, чтобы услышать, как он называет меня спортсменкой…
– Что имел в виду Морфей? – настоятельно спрашивает он.
– Я кое-что ему пообещала, – негромко отвечаю я.
Не хочу признавать то, что он и так уже знает. Что между мной и Морфеем происходит больше, чем я выказываю.
– Обещание, да? Как романтично.
Его слова режут, как ножи. За время пребывания здесь Джеб научился владеть не только кистью.
– Вот, значит, почему ты разрушила наш маленький рай. Чтобы сдержать слово, которое дала Морфею.
Я вздрагиваю.
– Нет. Я пришла, чтобы спасти вас обоих. Ты вправе не верить… и сердиться. Я знаю, ты прошел через ад. Это место… оно сломало тебя.
– Я сломался еще раньше… – Джеб недоговаривает, но уязвленное выражение его лица недвусмысленно дает понять: «благодаря тебе и Морфею». – Но я вернул себе власть над своей жизнью. Именно я обладаю здесь магией. У меня есть способность творить мир – как и должно быть. Как должно было быть всегда.
Он поднимает левую руку и закатывает рукав, обнажая татуировку на внутренней стороне запястья. Латинские слова «Vivat Musa» перестали быть черными. Они сияют тем же фиолетовым волшебным светом, что и кисточка. Это придает совершенно новый смысл их значению – «Да здравствует муза».
– Теперь я понимаю, – бормочет Джеб. – Понимаю, почему магия соблазнила тебя. Одним движением руки я могу создать и убить, изувечить и исцелить…
Он движется и говорит бессвязно, как в трансе.
