Я хочу добавить кое-что еще: если Джеб думает, что я позволю ему остаться здесь, когда мы отправимся в Страну Чудес, он ошибается. Если придется использовать магию, чтобы заставить его вернуться домой, я это сделаю.
Я вдруг вспоминаю про его рисунки. Над ними у меня нет власти. Джеб теперь во всех отношениях равен мне. Победить будет нелегко.
– Элли, пожалуйста, – просит папа.
– Что? – огрызаюсь я. – Вы по-прежнему сомневаетесь, что я способна себя защитить? После всего, что вы видели?
– Дело не только в этом. Меня беспокоит твоя жажда крови. Никто из нас не знает, где Червонная Королева. Но, несомненно, после стычки с птицами она в курсе, что ты сейчас здесь. Я не хочу, чтобы ты столкнулась с ней. Помнишь наш уговор? Мы заходим, идем к воротам, возвращаемся домой.
Не могу не отметить, что папа пропустил часть, касающуюся Джеба. От досады щиплет глаза. Я ничего не сделаю, пока не останусь с Джебом вдвоем. Но, возможно, я сумею обратить к своей выгоде их сегодняшнее отсутствие. Когда они уйдут, я сама потихоньку выйду и поищу Червонную Королеву. Такое ощущение, что дневник приведет меня прямо к ней.
Я смотрю на бабочек на потолке, притворяясь рассерженной. Если Джеб поймет, что я задумала, он нарисует золотую клетку, и я окажусь в ловушке.
– Ну и что мне делать весь день, пока вас не будет? Играть с бабочками?
Джеб присаживается на корточки, чтобы заполнить краской нижнюю часть рисунка. Его губы изгибаются в жестокой усмешке.
– Это ведь твое любимое развлечение, не так ли? Принц жуков составит тебе компанию.
Я стараюсь сохранять бесстрастное лицо. Если Морфей останется здесь, это хорошо. Он пойдет со мной искать Червонную Королеву. Он умеет ориентироваться в зазеркальном мире и понимает его обитателей лучше, чем я. Единственный минус – моя клятва. Он полон решимости добиться ее исполнения, и отчасти я уже начинаю мечтать о двадцати четырех часах, которые проведу с ним в Стране Чудес.
– Значит… вы не берете с собой Морфея?
Мне удается задать вопрос небрежным тоном.
– Без грифона он потеряется, – невозможно не заметить самодовольство в голосе Джеба. – Без него он не может ни летать, ни вернуться, если вдруг заблудится.
– Значит, вот где его компас.
– Да. Все мои рисунки обладают способностью возвращаться сюда – ко мне, – вне зависимости от того, как далеко они забрели.
– Но Морфей может воспользоваться своей тенью.
Я пытаюсь рассуждать здраво.
– Я ее забрал. Она нуждается в ремонте, – произносит Джеб, давая понять, что больше ответов не будет.
Не в силах скрыть раздражение я говорю:
– По-моему, это довольно глупый поступок. Сила в численности.
Я прикусываю язык, чтобы они не догадались, что именно мне нужна подстраховка.
– У нас есть резервы, – Джеб указывает на одну из японских ширм в углу.
Журавль хлопает крыльями и клюет ткань, к которой приклеен.
– Что? Журавли?
Но Джеб, занятый делом, не отвечает. Он ставит папу спиной к нарисованному силуэту и соединяет их с помощью своей волшебной кисти.
Папа отходит, и рисунок сползает с холста вслед за ним. Неподвижный, текучий, он скользит по полу и выглядит как обычная тень, только с крыльями.
Я с любопытством подхожу к японской ширме, на которую указал Джеб.
– Эл, подожди, – предостерегает Джеб, бросает кисть в воду и бежит ко мне.
Но, прежде чем он успевает приблизиться, я заглядываю за ширму. Там, поверх чего-то похожего на вешалку для шляп, висит кусок ткани. Я сдергиваю его.
ТК вопит и выскакивает из угла, чуть не сбив меня с ног.
Я визжу.
– Эй! – восклицает папа и делает шаг к ТК.
Джеб перехватывает его, прежде чем чудовище успевает выбраться за дверь.
– Всё нормально. Я запретил ему впредь прикасаться к вам.
Он хлопает двойника по плечу.
– Покажись им, ТК, – говорит он добродушно, как будто обращается к ребенку или животному.
ТК поворачивается, и я собираюсь с духом, готовясь увидеть его жуткое лицо. Но чудовищный глаз и зияющие раны, которые так напугали меня накануне, закрыты красной заплаткой в форме сердечка. Посредине прорезана дырочка, чтоб ТК мог видеть. Другой глаз и щека ничем не закрыты, и эльфийские узоры блестят под лучами солнца. Кожа у ТК фарфоровая, светлее, чем у Джеба. С сердечком поверх глаза, он похож на театрального арлекина. Недостает только клетчатого костюма вместо джинсов и футболки.
Судя по красным пятнам на одежде и руках Джеба, он привел ТК в приличный вид, прежде чем приплыть к нам на остров.
– Сегодня утром ты нарисовал маску для ТК? – спрашиваю я.
– Для тебя. Вчера ночью. Я не хотел, чтобы ты снова испугалась.
Я тронута его добротой. Неудивительно, что круги под глазами Джеба сделались намного темнее. Интересно, он вообще спал?
Джеб отсылает создание прочь. Он избегает смотреть на меня.
– Я выманю вашу тень наружу, когда настанет время лететь, – говорит он папе.
Тот кивает, наблюдая, как темный силуэт движется по полу вслед за ним.
– Теперь одежда, – произносит Джеб, полоща кисть. – Как только она высохнет, ее можно будет снимать и надевать. Но краска должна по максимуму касаться вашего обнаженного тела, чтобы одежда хорошо сидела.
Папа останавливается.
– По максимуму?
– Вы наденете набедренную повязку. Костюм для жучары я именно так и рисовал.
Я представляю Джеба и Морфея во время столь интимной сцены. Это одновременно сексуально и комично. Учитывая, насколько Морфей тщеславен, они наверняка долго препирались из-за фасонов.
– А Элли? – спрашивает папа, и в его голосе я слышу родительскую тревогу.
Джеб сосредоточенно размешивает краску.
– Другого выбора нет, если только она не захочет надеть мою одежду.
Я жму плечами, подчеркнув размер рубашки.
– Она с меня сваливается. Для путешествия это не годится.
– Элли не будет стоять в одной набедренной повязке, пока ты будешь рисовать на ее теле, – предупреждает папа.
– Нет, конечно.
Джеб бросает мне две упаковки эластичного бинта.
– Их я нашел в вашей сумке. Они прилипнут к краске и станут частью костюма. Обмотайся поверх белья. Оставь руки, живот и ноги голыми. Это не страшнее, чем стоять в бикини. Вот заколка, убери волосы.
Его лаконичность ранит. Месяц назад, предлагая мне надеть два куска бинта, Джеб сверкал бы глазами от приятного предвкушения. До того как на выпускном балу Страна Чудес прорвалась в наш мир, мы планировали предпринять следующий шаг в наших отношениях. Самый важный шаг. И теперь мучительно сознавать, что я не в силах расшевелить Джеба на чисто человеческом уровне.
