– И еще раз, – говорит он. – Не мочи одежду.
Я поворачиваюсь, чтобы поблагодарить его за прекрасный наряд, но Джеб уже в другом углу – он обсуждает с папой поход к воротам Страны Чудес.
Стоя за ширмой, я заглядываю под одежду. Бинты слились с нарисованной одеждой, нетронутым остался только кружевной подарок Морфея. Я натягиваю поверх лосин пластмассовые сапоги Барби. Мы решили, что лучше иметь водонепроницаемую обувь. Я выхожу из-за ширмы, и папа с Джебом провожают меня на маяк.
Папа обнимает меня и строго наказывает никуда не ходить, пока они не вернутся. Вместе они шагают к лодке. Я мысленно злорадствую: они, кажется, позабыли, что я умею летать. Но на полпути вниз по лестнице Джеб останавливается, что-то говорит папе и возвращается ко мне.
Он опирается на косяк у меня над головой и склоняется к моему уху. Его мужественные черты озарены лунным светом.
– Я знаю, что ты собираешься сбежать, – говорит он.
Я подавляю возражения и молча злюсь. Джеб предвидит все мои действия, в то время как я не могу проникнуть даже сквозь один слой его мыслей.
– Есть лишь два способа выбраться из укрытия, – продолжает Джеб. – Первый – тем же путем, которым ты пришла. Я приказал рисункам не причинять тебе вреда, но и не впускать в тоннель. У тебя не хватит здесь дождевой воды, чтобы смыть их все. А если попытаешься зачерпнуть воду из моря, она испарится, как только ты вынесешь ее отсюда. Другой способ уйти – через проход в горе. Но я единственный, кто его контролирует.
Волшебная часть моей души восхищается этими изящными манипуляциями. Но человеческая половина, которая знает, что это не настоящий Джеб, боится того, во что он превратился.
– Пользуйся временем, – настоятельно советует Джеб. – Отдыхай, сохраняй силы для Страны Чудес. Для тебя и твоего папы это будет не самая легкая прогулка.
Он медлит, и я вижу проблеск прежнего Джеба. Может быть, он представляет, как мы расстроимся, если он останется в Гдетотам. Если мы расстанемся навсегда.
Он опускает обожженную руку и, прищурившись, смотрит на свежий шрам.
– Ты так и не сказала, что в этой книжке.
Я сжимаю дневничок между пальцев.
– Я сказала. Слова.
Джеб фыркает.
– Похоже, они всегда будут стоять между нами.
И уходит.
«Иногда слова важнее поступков» – вот что слышится мне в стуке его ботинок по каменным ступеням.
Что такого я сказала в тот последний раз, когда мы были вместе, если Джебу это показалось изменой и уничтожило всякую веру в наше возможное будущее?
Стиснув зубы, я захлопываю дверь. Что бы ни пытался внушить мне Морфей, не только гнев, ревность и сожаление убивают Джеба, которого я знаю. Может быть, подземная магия слишком сильна. Никакой смертный не в состоянии овладеть ею, не сойдя с ума.
Я сижу на кровати в башне. Беспокоясь за Джеба и папу, сбитая с толку постоянной темнотой, я оставляю полог отдернутым и ложусь на бок, чтобы полюбоваться звездным небом в иллюминаторе. Я вдыхаю соленый воздух и строю планы побега. Как только Джеб и папа уедут, я разыщу Морфея в подземных комнатах. Он наверняка знает, как выбраться из горы. Дневник приведет нас к Червонной Королеве. Хотя я сама не знаю, как мы потом вернемся назад.
Веки у меня тяжелеют, и я засыпаю…
Во сне я мельком вижу маму. Волосы у нее длинные, намного ниже плеч. Они поблескивают слабым розоватым оттенком. Она выглядит здоровой и буквально пышет магией. Она – в Червонном замке, вместе с Гренадиной, для которой играет роль шепчущих ленточек в отсутствие Ящерки Билля. Каждый день мама мягко напоминает Гренадине всё то, что она должна помнить. За это ее уважают и почитают подданные Королевы.
Но есть и подступающая тьма, которая не уважает никого… мрачный ужас, который ползет вдоль замковых стен и сочится в трещины.
Прежде чем он успевает захватить дворец, появляются Королева Слоновой Кости и ее рыцари. Королева выпускает серебристый туман, который замораживает всё, к чему прикасается, в том числе карточных стражей. Потом она ведет маму и Гренадину в безопасное место. Там, где светло и блещет надежда.
Сон заканчивается, и их местонахождение остается тайной. Я знаю лишь, что мама нашла убежище.
Сама не зная, как долго я проспала, я выбираюсь из постели и бегу наружу. Ощутив прикосновение прохладного ночного воздуха, я расправляю крылья. Отчасти летя, отчасти прыгая, я спускаюсь по лестнице на берег. В последний момент я отталкиваюсь от ступеньки. Мои сапоги касаются воды, а дальше я лечу.
Я вспоминаю, как мама летела рядом со мной в день выпускного. Морфей некогда сказал мне, что у нас с ней необычная связь. Что он использовал ее сны, чтобы проникнуть в мои. Может быть, мама нашла какой-то способ повернуть эту силу в обратную сторону и связаться со мной. Может быть, она сумела достучаться до меня, поскольку я в Гдетотам, неподалеку от Страны Чудес. Недаром сон, который приснился мне, похож на видение.
Мое тело становится легче, и я поднимаюсь выше, как будто мысли о маме помогают мне. Волны уменьшаются – они все дальше и дальше внизу. Белые барашки напоминают пенку на чашке капучино. Вода черная, как кофе. Не видно ничего, кроме звезд.
Оказавшись в горе, я втягиваю крылья и направляюсь прямо к студии Джеба – это единственная дверь, которая приоткрыта. Солнце светит, так что, может быть, я проспала не очень долго. Я смотрю на стол, где лежат кисти. Те, которыми Джеб рисовал мою одежду, еще полны фиолетовой магии.
Я беру кисть и направляюсь туда, куда ушел Морфей, сопровождаемый бабочками. В извилистом коридоре – пять дверей. Проходя мимо, я дергаю каждую ручку и не удивляюсь, что они заперты.
Первая дверь сделана целиком из мраморных шариков. Следующая – деревянная, покрытая сигаретными ожогами. Третья – из шишковатой коры и ивовых листьев. Предпоследняя сложена из бархатистых розовых лепестков. Я глажу их мягкую поверхность и задумчиво вдыхаю тонкий аромат.
– Морфей! – зову я.
Не услышав ответа, я решаю открыть все двери и найти Морфея методом исключения. Замочных скважин нет. Но каждый раз, когда Джеб отпирает алмазную дверь, он просто отдает приказ дверной ручке.
– Откройся, – говорю я мраморной двери, но ничего не происходит.
Тогда я поднимаю светящуюся кисть и касаюсь ручки щетиной. Опять ничего. Тут я замечаю, что дневник у меня на шее светится. Кроме того, он тянется к дверной ручке, словно намагниченный, туго натягивая шнурок на шее.
Наморщив лоб, я наклоняюсь, чтобы коснуться дневником металлической ручки. Искра, щелчок. Отложив кисть, я открываю дверь и вижу перед собой точную копию прихожей в доме у Джеба и Дженары.
– Эл? – говорит Дженара.
Я открываю рот. Глаза у нее пустые и бесстрастные, как у двойника Джеба. Розовые волосы собраны наверх. На Джен черно-белые клетчатые лосины и серебристая туника.
