Я крепче сжимаю камушек.
– Искренность. Как будто ты знаешь, что это такое. Ты позволяешь ненависти пожирать Джеба заживо, лишь бы только вбить между нами клин.
Морфей, скрытый облачным пологом, щелкает языком.
– Если бы он знал про Червонную Королеву, он бы обратил ее магию против меня – и убил бы одним движением руки. Считай, что я просто защищался. А то, что вы друг от друга отдалились, – дополнительная выгода.
В воздух взвивается струйка дыма. Она начинает принимать различные очертания – сердечки, кольца, ноты…
Я рычу:
– Да, конечно. Что угодно, лишь бы победить.
Я отмахиваюсь от дымного сердечка, разорвав его пополам.
Огромное темное крыло рассекает дым и вновь исчезает, окутанное парами кальяна.
– Это ты меня вынудила. Ты слишком высоко ценишь смертного. А пьедестал чересчур скользкий для такого беспринципного существа, как бедный одинокий я. Не то чтобы я не пытался его стащить. Я заглянул ему в душу в надежде найти там слабости. Но обнаружил, что в определенных обстоятельствах даже они могут оказаться силой.
– Подожди. Что? – спрашиваю я, гневно глядя на дым и желая, чтобы Морфей наконец вышел и посмотрел мне в глаза. – В каком смысле ты заглянул ему в душу?
– Я проехался на поезде памяти через несколько месяцев после того, как ты покинула Страну Чудес. До того, как вы с Джебедией проделали это вместе в день выпускного. Что теперь скажешь насчет искренности?
Я чувствую, как во мне жарко расцветает гнев.
– Ты подсмотрел его забытые воспоминания? Ты не имел права!
Ветви над головой дрожат, словно моя вспышка их оживила. Дневник нагревается под футболкой и начинает светиться.
– Ой, умоляю тебя, – с издевкой произносит Морфей. – Прибереги праведное негодование для того, кто не знаком с твоими манипуляторскими способностями. Ты проделала то же самое, когда посмотрела воспоминания своей матери. И отца. И Червонной Королевы. Кукольный дневник, зачарованный магией детской любви и способный удерживать отвергнутые воспоминания на безопасном расстоянии… чертовски умно. Если бы я уже не был по уши влюблен в тебя, этот трюк окончательно положил бы меня на лопатки.
Я стискиваю дневник под футболкой.
– Как ты узнал, что внутри – ее забытые воспоминания?
– Так же, как ты узнала, что Червонная Королева отравила вдохновение твоего смертного рыцаря. Волшебная интуиция и высокая способность к логическим рассуждениям. Это в очередной раз доказывает, что мы с тобой похожи гораздо больше, чем ты готова признать.
– Мы совершенно не похожи.
Неправда. И я это знаю. А главное, Морфей тоже это знает.
– Мои намерения благородны. Я украла воспоминания Червонной Королевы, чтобы она не погубила еще чью-нибудь жизнь.
– Воистину королевский замысел. Но всё сводится к одному: ты предпочитаешь не сидеть, а действовать, и я тоже. Мы обожаем риск и хитрости и, не колеблясь, прибегаем к ним, если это – единственный способ защитить то, что мы любим. Вот почему в конце концов ты все-таки выберешь меня, хотя в плане этики я уступаю твоему картонному принцу.
Его уверенность проникает ко мне в голову и издевается над моей собственной нерешительностью.
– Дело не только в этом. Я должна выбрать, какую сторону своей души принять, а какую отвергнуть. Я принесу мир в Страну Чудес. И буду приходить всякий раз, когда подземное королевство будет нуждаться во мне.
У меня кружится голова от жара, пылающего в моем сердце. Словно его рассекают пополам докрасна раскаленным ножом. Отпечаток, оставленный Червонной Королевой, делается глубже и глубже.
– Но выбирать что-то помимо этого я пока не готова.
Иначе я упаду от боли.
– А тут, мой цветочек, твое себялюбие выступает во всей красе. Можно без колебаний утверждать, что ты целиком и полностью – злобная королева Червонного Двора.
– Хватит!
Не в силах сдерживаться, я запускаю камнем в облако дыма. Он пролетает насквозь, не задерживаясь, и со стуком падает наземь на другой стороне гриба. Издевательский смех Морфея побуждает меня повторить попытку, но две дырки в облаке – небольшое утешение. Я готова превратить в снаряды все камни под ногами и сделать из Морфея подобие швейцарского сыра.
Моя магия оказалась бессильна против творений Джеба, зато на них действуют воспоминания Червонной Королевы. Может быть, я сумею вызвать магию со страниц дневника и столкнуть ее с собственной. Как во время катания на «Гравитроне» – использовать две силы, одну против другой, чтобы вызвать реакцию.
Чем сильнее я сосредотачиваюсь, тем горячее делается дневник. Красное сияние проникает сквозь грудную клетку в вены. Я впитываю этот свет, пока кровь не начинает кипеть, а затем заставляю валяющиеся вокруг камни оторваться от земли. Ветви над головой опускаются и с приятным стуком отбивают мои самодельные снаряды, посылая их сквозь дымное облако и оставляя в нем зияющие дыры. Облако начинает растворяться.
– Наконец-то, – утомленным голосом произносит Морфей. – Я всегда должен понукать тебя, чтобы ты поняла, что никаких границ нет, кроме тех, которые ты устанавливаешь себе сама?
Я еще не вижу его, но феи здесь – они приплясывают в воздухе и хихикают. Они показывают мне язык, а затем рассеиваются среди ветвей, летя в ту же сторону, куда направились Чешик и Никки.
Остатки дыма развеиваются, как хлопковые волокна на ветру. Гриб полностью виден. На его шляпке балансирует огромная бабочка, хлопая низко опущенными, раскинутыми крыльями. Хоботком она сосет трубку кальяна и выпускает новую цепочку звездочек и сердечек.
– Подожди, – говорю я, и гнев сменяется удивлением. – Ты не можешь принять облик бабочки. Не можешь пользоваться магией. Это иллюзия.
– Именно, моя королева.
Его голос щекочет мне правое ухо, хотя я по-прежнему смотрю на Морфея, сидящего на грибе.
– Точно так же, как ты использовала отвергнутые воспоминания Червонной Королевы, чтобы создать иллюзию власти над рисунками нашего мнимого эльфа. Кстати, неплохо получилось.
Я поворачиваюсь, но никого не вижу за спиной.
– Это не по-настоящему.
– Ровно в такой мере, в какой тебе хочется, – дразнящий шепот теперь слышится слева, а по шее ползет мучительное и сладкое тепло.
Я поворачиваюсь, но Морфея нигде не видно.
Бабочка медленно и лениво взмахивает крыльями. В то же время я чувствую, как по моей шее сзади путешествуют невидимые мягкие губы. Нежеланная радость охватывает меня от этого прикосновения.
– Как ты можешь быть в двух местах одновременно?
– Оптический обман, – отвечает голос Морфея из-за спины.
Он притягивает меня ближе, обвив незримыми руками вокруг талии.
