Полная сострадания, я пытаюсь найти подходящие слова благодарности или извинения, но всё кажется слишком мелким. Я могу лишь кивнуть.
Словно получив сигнал, Морфей выпускает мои руки, касается ладонями лица и шепчет на ухо:
– Моя драгоценная Алисса, раздели жизнь со мной. Подари мне вечность. Вместе мы устроим такой очаровательный хаос.
В моей крови вскипает искушение – жажда вечной власти и беспорядка. Мягкие губы Морфея проходят по моему подбородку. Очарованная его прикосновением, опьяненная обещаниями, я проваливаюсь всё дальше и дальше… Прежде чем он успевает коснуться моего рта, я хватаю Морфея за руки и толкаю, так что теперь уже он лежит на спине, и его крылья не закрывают нас, а растекаются по земле черными шелковистыми лужами.
Я приподнимаю верхнюю половину туловища. Я тут главная.
– С ума сойти, – шепотом говорю я.
– Безумие – это и есть идеальная ясность.
Морфей обвивает ногой мои бедра и опрокидывает меня на себя.
– Впусти в свою душу безумие. Пусть оно тебя направляет.
Его губы изгибаются в мальчишеской ухмылке.
Я приподнимаюсь на локтях. Я не видела Морфея таким беззаботным с тех пор, как мы играли в детстве. В волосах у него травинки, одежда помялась и пришла в беспорядок. Даже футболка выскочила из-под ремня. Он томно потягивается подо мной, и я замечаю блестящий серебристый шрам на животе. Это красноречивая памятка от Второй Сестры, с которой он сражался в «Нитях бабочки» всего месяц назад. Тогда Морфей чуть не погиб, защищая нас с Джебом. Но я не позволила ему умереть, потому что не могла представить мир без него.
И я не могу представить будущее без Морфея. Теперь не могу.
Следуя темному инстинкту и еще более темному желанию, я касаюсь шрама. Его упругая кожа вздрагивает, и Морфей задерживает дыхание.
Я отдергиваю руку.
Он хватает меня за запястье и притягивает обратно, так что наши носы соприкасаются.
– Это прекрасно, – говорит Морфей, и от него сладко пахнет табаком. – Клеймо любви, оставленное в тот день, когда ты спасла мне жизнь. Оно похоже на шрамы у тебя на ладонях – напоминание о первом разе, когда ты меня спасла. Снова и снова в поступках выражаются твои подлинные чувства. Но я хочу услышать слова.
Его губы нежно обводят мой подбородок и останавливаются возле уха.
– Скажи их.
Низкий, мурлычущий голос Морфея словно электризует мою кожу. Королева Страны Чудес страстно желает ожить. Она озаряет светом чувства, спрятанные глубоко, в самых темных уголках души. И больше я не в силах их скрывать.
Я нахожу взглядом глаза Морфея и поражаюсь глубине чувств, которые вижу в них.
– Ты небезразличен мне…
Правда застывает на языке: «Подземец в моей душе страстно любит тебя».
Это ледяные, хрупкие слова, слишком необычные, чтобы произнести их вслух; они могут растаять, как снежинки, если не вовремя окажутся в горниле страстей.
Но Морфею надоело ждать. Он притягивает меня ближе, прижимается губами к моим губам и целует, словно наносит изящные штрихи на картину.
Всё случилось слишком быстро. Я этого не предвидела.
Да, но зато предвидела моя волшебная сторона. Она отключает человеческий инстинкт самосохранения, направляет мои руки, заставляет запустить пальцы в волосы Морфея, подразнить языком… Она не позволит мне отстраниться, потому что хочет быть там, в Стране Чудес, куда переносят нас пахнущие табаком поцелуи.
Потому что она обожает всё, что я ненавижу. Издевки Морфея, его возмутительную снисходительность. Пугающее умение говорить загадками и полуправдами. То, как Морфей подвергает меня опасности, заставляя преодолеть страх и раскрыть свой полный потенциал.
А главное, потому что он внушает мне веру в безумие… в темную сторону самой себя, королевы, которой предназначено править Червонным Двором и вернуть Стране Чудес ее достояние – сны и воображение.
Обтянутая перчаткой ладонь касается изгиба моей талии, потом бедер. Морфей прижимает меня к себе так плотно, что между нами невозможно просунуть даже травинку. Его поцелуи делаются настойчивыми и ненасытными. Запах Морфея окутывает меня – фрукты, дым, земля и всё остальное, рожденное тенью и бурей… то, чему я не в силах найти названия.
Я лечу туда, где вздымаются языки пламени, ослепительно оранжевые, желтые и белые. Они лижут мою кожу. Жар опаляет ноздри.
Я на солнце. Не на земном, а на солнце Страны Чудес. Морфей со мной. На нем рубиновый венец. Вместе мы вальсируем босиком внутри раскаленного ядра, и пламя, бушующее вокруг, не причиняет нам вреда. Есть только наш танец. Сияние раскаленных углей золотит наши крылья. На мое алое платье, сшитое из роз, сетки и кружев, попадает искра, и оно сгорает дотла. С прекрасным малиновым костюмом Морфея происходит то же самое – он рассыпается пеплом. Наши тела – как наши души; секреты и желания более ничем не скрыты. Мы свободны, равны, лицом к лицу… и негде спрятаться, кроме как друг в друге. Морфей раскрывает объятия, и я иду к нему, не таясь.
Картинка меркнет. Я по-прежнему лежу на Морфее, полностью одетая. Под нами трава. Это, наверно, было видение, вроде того, что явилось Королеве Слоновой Кости – пир, ребенок, беглый взгляд на наше будущее, обеспеченное мне магией короны…
Глубина случившегося сводит меня с ума, но все-таки я не в силах забыть свою человеческую сторону и отказаться от любви к смертному мужчине, который нарисовал комнату, полную прекрасных иллюзий. Который заблудился и нуждается во мне как никогда.
Сердце сжимается, и это ощущение охватывает всю грудь, мешая дышать. Я вырываюсь, жадно глотаю воздух и пытаюсь встать.
– Джеб… – невнятно говорю я.
Морфей издает рык и поднимается, заправляя футболку. Он смахивает траву со штанин и поправляет галстук.
– Признание в любви получилось жалким. Попробуй написать сонет. Желательно, избегая букв Д, Ж, Е и Б.
– Извини, – я вдавливаю костяшку пальца в грудь, чтобы умерить жжение. – Я должна поступить правильно. Для всех. Но я не знаю, как это. Потому что всем нужно разное. Тебе, Джебу, моим родителям, Стране Чудес. Хотела бы я разорваться… стать двумя отдельными существами.
Морфей хмурится:
– Не говори так, Алисса. Это опасное желание.
– Почему? Ничего не поделаешь, у меня две половинки души.
– Никогда даже не думай об этом. Ты обретешь покой, только если две твои стороны научатся сосуществовать. Без них ты не будешь той девочкой, с которой я провел детство.
Его трогательное признание заставляет меня кое о чем задуматься.
– Девочка, которой ты помог стать королевой… – я смотрю на звездный потолок и тону в собственной нерешительности. – Ты всегда говорил, что я – лучшее в обоих мирах. Учил пользоваться одновременно магией и воображением. И теперь меня зовут два внутренних голоса. Каждый тянет в свой мир, к своей жизни. Я всем причиняю боль, потому что запуталась. Ненавижу это ощущение.
