– А ты просто выдал его. Как ты мог поверить им? Ты играл жизнью Джеба – после того как он подверг себя опасности, чтобы спасти твою шкуру…
У меня снова текут слезы – слезы гнева и досады. Словно в знак сочувствия небо разверзается, и холодный дождь смывает с моих щек горячую соленую влагу. Я слизываю ее с губ.
Под тяжестью Морфея я покачиваюсь. Пульс бьется в два отчетливых ритма, и дышать больно. Временная власть Червонной Королевы над моим двойным сердцем сейчас так же слаба, как она сама. Лозы двигаются только потому, что я пользуюсь ее силой.
Я не обращаю внимания на сигналы, которые подает тело, и затягиваю удавку. Горло Морфея вздувается. Он хватается за плющ, который его душит, и отчаянно пытается вздохнуть. В его глазах я вижу нашего сына, и во мне шевелится сострадание, которое грозит меня смягчить; но королева вкусила мести. Она опьянена.
– Ты ничего не сможешь сделать, – мрачно произношу я. – Ничто не заставит меня проявить милосердие.
Морфей впивается ногтями в лозу; ему удается втянуть глоточек воздуха и выговорить три слова:
– Ты… Страна Чудес.
20
Страна Чудес
Я ослабляю удавку Морфея – ровно настолько, чтобы он мог вздохнуть.
Он жадно глотает воздух.
– Я… – он кашляет. – Всегда… – судорожный вдох, – буду действовать ради твоего блага.
Я смаргиваю дождь и слезы с ресниц.
– Джеб мертв!
От крика напрягается не только горло, но и лозы, обвившиеся вокруг моего сердца. Накатывает дурнота, и я пошатываюсь, но тут же собираюсь с силами и подтягиваю Морфея ближе. Из-под моей кожи вырываются еще лозы и обвивают его от пояса до груди.
– Где тут мое благо?! Отвечай!
– Эл…
Это слово доносится из-за моей спины; его издают не сдавленные голосовые связки Морфея. Я убираю лозу, которая держит его за шею, но прочие остаются на месте. Я не решаюсь обернуться, боясь, что мне мерещится…
– Слушай, я понимаю, что от жучары одни проблемы.
Знакомая сильная рука касается моего обнаженного локтя. Раны вспыхивают огнем.
– Но лучше обойтись мухобойкой. Опусти его, хорошо?
Морфей не сводит с меня взгляда. Он расплывается в самодовольной улыбке.
– Я же тебе сказал.
Он глядит поверх моей головы и снова втягивает воздух.
– Блин, ну ты живучий.
Мои ноги дрожат. Я ставлю Морфея наземь. Лозы прячутся под кожу, а я поворачиваюсь на каблуке.
На меня смотрит ТК. Он одет в рыцарскую тунику. На плече у него сидит Чешик и ухмыляется от уха до уха. Еще два создания Джеба стоят под защитой галереи, чтобы не намокнуть. Опустив крылья, они ждут дальнейших приказаний.
Я в изумлении наблюдаю, как ТК преображается под дождем.
Рукава его туники закатаны, и на внутренней стороне правого запястья из-под слоя краски телесного цвета начинает появляться светящаяся фиолетовая татуировка. Острые кончики ушей, заплатка на глазу, в форме сердечка, рана на левой скуле тоже исчезают. Фарфоровая кожа стекает потоками краски, обнажая оливковое тело. Всё это – раны, чудовищное глазное яблоко, драгоценные камни и эльфийские уши – было нарисовано… и стало настоящим по приказу Джеба.
Они с Морфеем каким-то образом умудрились совершить подмену. Джеб занял место своего двойника.
Они одурачили всех. Считая меня.
Я качаю головой. Чешик срывается с плеча Джеба и зависает передо мной. Его вращающиеся всезнающие глаза рассказывают мне о том, как Морфей нашел Джеба в темнице, как они вдвоем придумали план и пробрались в комнату Манти за симулякровыми комбинезонами, как Манти согласился на всё, лишь бы ему позволили сыграть роль верного короля и спасти свою репутацию в глазах Королевы, как Джеб нарисовал миниатюрный кальян, который воскресил мои человеческие воспоминания. И, наконец, как он сделал внешность ТК безупречной и изобразил кровавые потеки из-под маски и кляпа, а затем замаскировал собственное лицо эльфийскими чертами, гримом, заплаткой на глазу и ранами.
Чешик вновь улыбается, сверкая крошечными зубками. Я подставляю ладонь, и он переворачивается на спину, чтобы я могла почесать ему брюшко. С довольным урчанием малыш взлетает и возвращается к Морфею, который отправляет Чешика на поиски шляпы.
Я поворачиваюсь к Джебу, всё еще дрожа.
– Лицо ТК… Я думала, ты не мог дорисовать его.
Джеб потирает лабрет большим пальцем.
– Потому что не мог заглянуть себе в душу. Сколько я помню, я сравнивал себя со своим стариком и всё измерял успехами, которых достиг в живописи. Ты мне с самого начала говорила, что я сам захотел быть лучше, чем он. Это был выбор. И до меня наконец дошло, что ты не ошиблась. Каждый раз, когда на кону стояла твоя жизнь, моей первой мыслью было помочь тебе. Даже сегодня, если бы я не смог нарисовать нам путь к спасению, я бы придумал что-нибудь еще. Это единственное, что я вынес хорошего из своего детства. Я повидал худшее – и научился выбирать лучшее. Зазеркалье позволило мне столкнуться лицом к лицу со своими страхами. Но ты… ты всегда верила, что я с ними справлюсь. И вот я справился. Спасибо, Эл.
Его зеленые глаза горят самообладанием, какого я никогда раньше не видела. Джеб целиком и полностью принял себя.
Дождь прекращается, и реальность вступает в свои права.
Джеб цел и невредим – во всех смыслах. Морфей не предал нас. Ужас, который я совсем недавно наблюдала, был великолепной хитрой ложью.
Джеб накручивает на палец одну из моих светлых прядей.
– Что с тобой?
Я хочу накричать на него за то, что он позволил мне поверить в этот кошмар. Но, с другой стороны, я слишком счастлива, что Джеб жив, стоит здесь и говорит со мной… касается меня…
Броситься ему в объятия и крепко прижаться нельзя: мое платье – машина смерти. И я ограничиваюсь тем, что прижимаю ладонь к его груди. Слышно, как под одеждой стучит сердце. Никогда не буду принимать этот звук как данность. Джеб едва не лишился «часов жизни».
– Никогда больше не пугай меня так, – прошу я.
Он поднимает бровь.
– Эй, это моя реплика.
Не выпуская прядь волос, Джеб заставляет меня придвинуться ближе. Он проводит губами и лабретом по моему лбу, потом по виску, спускается ниже, легонько целует…
Морфей фыркает.
– Да, да, зашибись как прекрасно. А я получил по башке, и меня чуть не удавили.
Джеб, закатив глаза, разжимает руки.
Морфей тщетно пытается смахнуть приставший к одежде пепел.
– Вся симпатия достается тебе, хотя ничего особенного ты не сделал. «Выведи Чешика из замка и покажи ему, где прячутся ее отец и дядя». О-о, как страшно.
