Я подхожу к крохотному, точно кукольному террариуму. Его стенки облеплены коконами. Там рождаются бабочки. Те, что уже вылупились, порхают и сидят на листьях и веточках.
Их изящные игры напоминают о нынешнем влиянии Морфея на меня – как на женщину и как на волшебное существо. Пребывание здесь сродни тонизирующему напитку… Я вновь вспоминаю ту необыкновенную минуту, год назад, когда Морфей пробудил мою темную сторону с помощью вечернего чая и игры в ожившие шахматы.
Водопад, который служит пологом кровати, журчит у меня за спиной. Я подхожу к нему и протягиваю руку. Жидкий занавес реагирует точно так же, как в прошлом году: он отодвигается словно живое существо, и я вижу внутренность кровати. Она покрыта бархатными золотистыми одеялами и подушками, по ней разбросаны сотни лепестков алых роз, окутывающих меня нежным ароматом.
Я отступаю, позволяя пологу упасть, и наталкиваюсь на стеклянный столик, который расчерчен как черно-серебристая шахматная доска. Яшмовые фигурки, видимо, лежат в коробке – все, кроме Алисы и гусеницы, которые хранятся у меня дома.
Над тремя серебристыми клетками витает надпись, сделанная крошечными светящимися буквами: «Спать с Алиссой».
– Разреши, я смету пыль, любовь моя.
Рука Морфея протягивается из-за моей спины и проводит по стеклу, размазывая слова.
Напрягшись, я поворачиваюсь к нему. Он снял пиджак, жилет и перчатки. Из-под наполовину расстегнутой белой рубашки с кружевными оборками видна мускулистая светлая грудь. Морфей захватывающе красив и слишком соблазнителен, чтобы я чувствовала себя спокойно.
Я стискиваю зубы.
– Я этого делать не буду.
– Что, не будешь пить чай с пышками?
Морфей ставит поднос с чашками и чайником на пустой край стола.
– Почему нет?
Я не уступаю.
– Джеб хочет прожить жизнь со мной. И как человек я тоже этого хочу. Испытать в мире людей всё то, что не досталось Алисе. Джеб согласился рискнуть своей единственной жизнью и столкнуться с Червонной Королевой, лишь бы у нас с ним было будущее. Мое счастье для него гораздо важнее, чем его собственное. А ты требуешь, чтобы я ушла от Джеба, после того как он принес столько жертв ради Страны Чудес?
– С чего ты взяла, что я этого требую?
Морфей вешает шляпу на подлокотник кресла и наливает клюквенного цвета жидкость в одну из чашек. Комнату наполняют струйки пара. Пахнет мятой и лавандой.
– А то, что ты написал на столе?
– А, это…
Он жестом просит меня сесть.
Я не двигаюсь, и тогда Морфей садится сам, скрестив ноги. Его крылья свисают по обе стороны кресла.
– Алисса, подумай. Разве я хоть раз оскорбил твою невинность?
– Нет.
– А были ли у меня средства или возможность?
– Да. То и другое.
– Прекрасно. Хоть что-то ты поняла во время нашего путешествия. И, конечно, не забыла самое важное: слова могут выражать одно, а значить другое.
Он берет чашку и смотрит на меня через край, делая глоток, а затем с легким стуком ставит ее обратно на блюдечко.
– Для правительницы Червонного Двора критично держать это в голове в любой ситуации. Ты должна всегда обдумывать то, что говоришь и слышишь, прежде чем выдавать эмоциональную реакцию.
Значит, сегодняшняя ночь – одновременно урок и испытание. Морфей учит меня порядкам Страны Чудес и в то же время проверяет. Он желает убедиться, способна ли я на практике осуществить то, о чем говорю: доверять ему в той же мере, в какой требую этого от него.
– Так, – продолжает Морфей. – Я принес тебе чай, чтобы ты расслабилась. Конечно, ты не обязана его пить. Хотя после всего, что мы пережили, ты, наверное, как минимум могла бы посидеть и поговорить со мной откровенно. Если так будет проще, используй шахматы, как в детстве.
Я делаю глубокий вдох, подбираю юбку вокруг ног и сажусь в кресло напротив.
Сосредоточившись на фигурке Алисы, я представляю ее живой. Она остается крошечной, но начинает двигаться и потягивается, как будто спала много лет. Затем Алиса подбегает к Гусенице и приседает.
– Как поживаете, дорогая Гусеница? – спрашивает она невинным детским голоском. – Я бы хотела поблагодарить вас за то, что вы не короновали меня раньше. Что вы нашли другой способ. Это было очень благородно.
Морфей ухмыляется. С его пальца срывается синий свет и обвивается вокруг фигурки гусеницы, заставляя ее подскакивать перед Алисой, словно она движется. Он опытный кукольник – как это было в детстве. И в мире людей. И так будет всегда.
– Я не так уж благороден, моя королева, – звучит его голос, комически высокий. – Я сделал это ради собственного блага. Без воспоминаний о вашей человеческой половине вы не были бы той девочкой, с которой я провел детство. Хоть мне и неприятно это признавать, но чем насыщенней будет ваша жизнь с людьми, которых вы любите, тем лучше из вас получится правительница. Вы знаете, я всегда действую во благо Страны Чудес.
Никогда еще это признание не казалось мне таким прекрасным и горьким. Я заставляю фигурку Алисы поколупать ногой доску.
– Ты сказал, что тебе надоело тянуть, – бормочет она по моему приказу. – И ты прав. Я больше не могу просить тебя ждать. Найди себе кого-нибудь.
Как ни больно мне слышать эти слова, срывающиеся с ее губ, но Морфей заслуживает счастья.
Он наклоняет фигурку гусеницы, как будто она горбится, и отвечает своим певучим голосом:
– Моя маленькая королева, разве вы забыли, кто я такой? Я – одиночка, мне не нужна компания. Более того, я даже в лучшие дни нахожу постоянную необходимость идти на компромисс утомительной. Хотя, возможно, лет через шестьдесят я пойму прелесть великодушия.
Мои глаза щиплет от слез, но я не позволю им скатиться. Вместо этого крохотные струйки стекают по щекам Алисы.
– В таком случае знай, что мне очень жаль. Прости, что тебе придется ждать так долго.
Морфей смотрит на меня, а затем вновь переводит взгляд на фигурку, окутанную его магией.
– Перестань плакать, – говорит он прежним странным голосом. – Королевы не плачут. Я учил тебя не этому.
Я прикусываю дрожащую губу, а крошечная Алиса гладит лицо гусеницы.
– Но ты плачешь…
Морфей крылом заслоняет свою щеку, на которой прозрачно поблескивают драгоценные камни.
– Что ж… – его пронзительный голос слегка дрожит, – хоть я и люблю кружева и бархат, но я не королева. Поэтому я могу плакать, сколько вздумается.
Я фыркаю в ответ и тут же всхлипываю. Я прикрываю рот ладонью и заставляю Алису вытереть лицо передником.
– Я люблю тебя и не хочу делать тебе больно, – выговариваю я из-под руки.
