– То есть… эта импровизированная поездка означает, что ты решил отказаться от завтрашней схватки. Ты уверен, что поступаешь разумно? Не пойми меня превратно, ты в прекрасной форме. Просто я сомневаюсь, что с такими ногами стоит надевать мини-юбку…
Он хихикает, и я вижу ямочку на подбородке, такую же, как у Алиссы. На нее падает тень, и она кажется глубже.
– Мы вернемся как раз вовремя, чтобы подтвердить звание чемпионов. Поедем коротким путем.
Томас надевает мне на шею ожерелье с ключиком.
– Наша царственная дочь предложила нам воспользоваться своим зеркалом.
Я натянуто улыбаюсь, хотя по моему позвоночнику ползет холодок – словно каждую кость оплетают нитями пауки с ледяными лапками. Всякий раз, когда я пользуюсь зеркальными порталами, мне кажется, что я проваливаюсь в прошлое; поэтому, когда мы навещаем Скеффингтонов, я настаиваю на традиционном маршруте, и мы покупаем билеты на самолет.
Но сегодня у меня не хватает духу испортить планы Томаса. Я справлюсь. В конце концов, мы не покинем пределы мира людей.
Было время, когда мне не терпелось пройти сквозь зеркало и спуститься по кроличьей норе, просто чтобы вновь увидеть пейзажи и обитателей Страны Чудес. Но я пресытилась, после того как несколько месяцев назад оказалась там заперта и была вынуждена днем и ночью сидеть в замке Королевы Слоновой Кости, помогая Гренадине заполнять провалы в памяти. Я готова до конца дней оставаться в мире смертных, с Томасом и Алиссой. Мне вполне достаточно общения с подземцами два раза в месяц, в таверне Шелти, когда мы ездим в гости к Томасу.
– Так. Позволь, я оденусь до конца.
Я наклоняюсь за сандалиями, но Томас опережает меня и становится на колени у моих ног.
– Подожди, – негромко и ласково говорит он. – Это дело рыцаря, принцесса.
Он поднимает мою босую ногу и касается губами щиколотки, прежде чем надеть туфлю. То же самое он проделывает с другой ногой, а затем целует мое колено и осторожно опускает ногу на пол.
– Мой милый Томми-помидорчик, – говорю я и наклоняюсь к нему.
Мы соприкасаемся лбами, и я могу затеряться в его добрых, теплых глазах.
Сверкнув улыбкой Элвиса Пресли, которую я обожаю, Томас встает и помогает мне подняться. Он забирает свою спортивную куртку и мою кружевную шаль и ведет меня по коридору в комнату Алиссы. Из кухни доносятся разговоры и приглушенный смех. От запаха расплавленного сыра, пряной колбасы и соуса маринара у нас слюнки текут. Ребята, видимо, решили приготовить домашнюю пиццу.
– Значит, зайдем к Шелти? – спрашиваю я, потому что мне вдруг очень хочется порцию спагетти болоньезе и кусок хлеба с артишоками, сыром и чесноком. Это мое любимое из фирменных блюд Шелти.
– В том числе, – говорит Томас. – Мы поужинаем там. Но сначала побываем у Железного Моста.
Прежде чем просунуть руки в рукава, он показывает мне грибы, которые лежат у него в кармане куртки – наши билеты на поезд памяти.
Я хмурюсь и помогаю ему пригладить лацканы, глядя на наше отражение в Алиссином трюмо – старинном французском зеркале с серебряной рамой, которое она нашла в благотворительном магазине. Она купила его сразу после нашего возвращения из Страны Чудес, чтобы наблюдать за своими подданными и днем, если понадобится.
– Не понимаю. Зачем нам Железный Мост? Разве мы не всё увидели?
– Ты – нет, – отвечает Томас.
Его лицо озарено розоватым вечерним светом.
– Я знаю, что ты по-прежнему о многом сожалеешь. Каждый день я вижу боль на твоем лице.
Он проводит большим пальцем по моему нахмуренному лбу.
– Пора простить себя. Пора осознать всю выгоду, которую мы приобрели от того, что ты впустила в свою жизнь Морфея и Страну Чудес. Ты забыла про плюсы, потому что слишком долго думала только о минусах. Вчера я расспросил Алиссу о забытых воспоминаниях. Она сказала, что, оказавшись в поезде, они навсегда становятся его частью, даже после того как их просмотрит человек, который их создал. Поэтому мы в последний раз взглянем на те годы, про которые я забыл, только на сей раз сделаем это вместе. Ты должна знать, что случилось бы с нами всеми, если бы не твое вмешательство.
Путешествие к Железному Мосту оказывается проще, чем раньше, когда мы с Алиссой бывали здесь порознь. С помощью Джеба она недавно установила большое зеркало в туннеле. Теперь перенестись сюда так же легко, как перейти от одного зеркала к другому. Не нужно пересекать континент. Можно напрямую попасть в туннель прямо из комнаты Алиссы.
Когда мы проходим сквозь зеркало, движущиеся люстры, которые сделаны из множество светлячков, связанных друг с другом, вращаются на потолке, как миниатюрные колеса обозрения. Они освещают грязные кафельные стены, вылинявшие рекламные плакаты конца шестидесятых, кучу старых брошенных игрушек.
Хотя мне очень беспокойно, я все-таки жую гриб и, как и Томас, уменьшаюсь, чтобы поместиться в ржавый игрушечный поезд, который содержит все забытые и утраченные воспоминания Страны Чудес.
Кондуктор – ковровый жук – ожидает нас. Он открывает дверь с табличкой «Томас Гарднер» и впускает нас в маленькое купе без окон, где на полу лежит гобеленовый ковер, а на нем стоит кремовая кушетка. Затейливая напольная лампа отбрасывает мягкий свет на стены. Напротив кушетки – небольшая сцена с бархатным занавесом. Там вот-вот появятся воспоминания Томаса.
– Пожалуйста, присаживайтесь, перекусите пока, – говорит кондуктор – гораздо радушнее, чем раньше.
Повсюду распространились слухи о резне, которую учинила Алисса в зазеркальном мире. Она приобрела репутацию суровой, но мудрой Червонной Королевы, и мы, ее родители, также пользуемся уважением всех подземцев.
Мы с Томасом садимся рядышком на кушетку. Слева стоит столик, покрытый кружевной салфеткой, а на нем тарелка, полная лунного печенья.
Я беру печенье и протягиваю Томасу. Он откусывает половину, смахивает светящиеся крошки, которые падают ему на брюки, и протягивает мне остальное.
Меня охватывает тошнота. Я списываю это ощущение на голод и грызу слоеное печенье с нежной миндальной глазурью. Кондуктор своей тонкой лапкой нажимает кнопку на стене, и я тут же напрягаюсь. Занавес расходится, появляется киноэкран.
– Представьте мысленно лицо мужа, глядя на пустой экран, и вы переживете его прошлое, как будто оно происходит сегодня.
Жук выключает лампу и закрывает дверь.
Я стискиваю руку Томаса. В последний раз, когда я была здесь, я наблюдала за прошлым мужа без его ведома, и увиденное оказалось так ужасно, что я решила навсегда скрыть это от Томаса. И вот он тут – и сам поощряет меня заглянуть глубже. Пусть даже его присутствие утешает, я чуть не задыхаюсь от волнения.
Я отгоняю страх, вспоминая Томаса в детстве – таким, каким он предстал передо мной в тот день, когда я пришла сюда одна. Тогда его звали Дэвид Скеффингтон, и ему было восемь лет. Но на сей раз я представляю его несколькими месяцами раньше, когда он еще жил в Оксфорде, с родителями, двумя сестрами и братом.
